Для душевной пользы (только для чтения)Книжный мир

Обмен впечатлениями о прочитанных книгах, анонсы новинок
Аватара пользователя
Автор темы
Милада
Хранительница форумного очага
Всего сообщений: 14674
Зарегистрирован: 13.12.2008
Вероисповедание: православное
Откуда: самое ближнее зарубежье
 Для душевной пользы (только для чтения)

Сообщение Милада »

ПОСЛЕДНЯЯ ЗАУТРЕНЯ
Великая Суббота. 1976 год. 24 апреля по новому стилю... В десять часов вечера я пришла к своему духовному отцу, чтобы, как обычно (с тех пор, как он заболел), провести вместе Пасхальную ночь. Дочка его поехала на службу в Елохово, а сам отец Александр крепко спал.
В большой комнате, на застеленном праздничной скатертью столе, стояли кулич, блюдо с крашеными яйцами и цветы у портрета покойной матушки.
Мне стало грустно, одиноко, и, погасив свет, я прилегла на диван. С улицы доносился шум проезжавших машин, но постепенно становилось все тише, и я уснула. Разбудил меня бодрый голос отца Александра:
- Почиваете? А я, хоть и плохой священник, но хочу сейчас отслужить заутреню, уже двенадцать. А вы как, встанете?
Я вмиг соскочила с дивана. Отец Александр стоял в рясе и епитрахили. Мы пошли в его комнату. Я помогла ему завязать поручи, расстелила на письменном столе чистое полотенце, отец Александр положил крест, Евангелие, вынул книжечку с «Последованием заутрени», и служба началась...
Сначала мы «служили» стоя, но, быстро устав, сели рядом за столом и, забыв все на свете, читали и пели пасхальную службу.
Отец Александр делал возгласы, а я была и солисткой хора, и чтецом, и народом. Иногда у меня перехватывало горло и я замолкала, тогда он ободряюще начинал подпевать сам. Когда полагалось делать возглас, голос его звучал тихо, но проникновенно, наполненный внутренней силой: - Яко Тя хвалят вся силы небесные и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков.
По временам он замолкал, и мы тихонько плакали. Не знаю, отчего плакал он, а я плакала от радости, что есть в мире Христос и что я в Него верю.
Пропели все стихиры. Прочесть слово Иоанна Златоуста целиком отец Александр не смог.
- Дочитайте с дочкой, когда она вернется, - сказал он, - а сейчас еще помолимся.
И он начал читать ектению. Читал не по служебнику, а свою, импровизированную. Читал, откинувшись всем усталым телом на спинку кресла и глядя полными слез глазами на ярко освещенные лампадой образа.
Вначале он молился о мире, о стране, о Церкви, о Патриархе, о духовенстве и о тех, кто хочет стать на священнический и иноческий путь. Затем умолк и снова начал:
- Спаси и помилуй всех, к Тебе, Господи, взывающих и Тебя ищущих, - тут он стал читать длинный список имен своих родных, духовных чад, знакомых. Потом повернулся ко мне и сказал: - Будем сейчас вспоминать и своих, и чужих, в особых условиях находящихся. Если кого забуду, подскажите. Вот Ларе скоро родить... - Он помолчал и опять поднял глаза к образам: - Спаси, Господи, и помоги всем женщинам, готовящимся стать матерями, и тем, которые рождают в эту ночь, и чадам их, появившимся на свет.
И, верно, вспомнив Саню и Сашу, Танечку и Мишу, продолжал:
- Благослови и пошли мир, спокойствие и тишину всем, в брак вступить собирающимся...
А мужей, оставленных женами, и жен, оставленных мужьями, - утешь и вразуми.
Спаси и наставь деток, без родителей оставшихся.
Сохрани стариков в их старости. Не дай им пасть духом от болезней, печалей и одиночества.
Спаси и сохрани сражающихся в бою, тонущих в морской пучине, подвергающихся насилию и нападению злых людей.
Огради одиноких путников, идущих по дорогам и заблудившихся в лесной чаще.
Спаси бездомных и дай им верный приют, накорми голодных, огради от всякой неправды и злого навета заключенных в тюрьмах и лагерях и пошли им утешение и свободу.
Помилуй прокаженных, больных всеми болезнями, какие есть на свете, калек, слепых, слабоумных.
Помилуй, дай светлую пасхальную радость живущим в инвалидных домах, всем одиноким и обездоленным людям.
Прими души всех умирающих в эту ночь, дай жизнь и облегчение лежащим на операционных столах, вразуми врачей...
Тихо шелестела старенькая шелковая ряса при каждом движении отца Александра.
Он закрыл руками лицо и замолчал. Потом спросил:
- Кажется, всех помянули?
Я вспомнила своего соседа Юрочку, его жуткого брата, и сказала:
- Пьяниц забыли.
- Всех, кто в Твою Святую ночь бражничает, бесчинствует, - умири, вразуми и помилуй, - устало прошептал отец Александр.
Светила лампада перед Нерукотворным Спасом, смотрели на нас с темного неба редкие звезды, а мы сидели, старые, немощные, и молились Воскресшему Господу, победившему и старость, и болезни, и самую смерть.
(из блогов)
Последний раз редактировалось Милада 03 окт 2009, 18:19, всего редактировалось 1 раз.
***
Ты еси Пастырь Добрый, взыщи мене агнца, и заблуждшаго да не презриши мене.
Реклама
Аватара пользователя
Автор темы
Милада
Хранительница форумного очага
Всего сообщений: 14674
Зарегистрирован: 13.12.2008
Вероисповедание: православное
Откуда: самое ближнее зарубежье
 Re: Для душевной пользы

Сообщение Милада »

Фронтовые рассказы: "Оружие непобедимое".
Вопль к Богоматери.

«Это было в наше время, в 1941 году, в годы Великой Отечественной войны. В деревне недалеко от Сергиева Посада жила благочестивая семья. Сын — Сергей окончил десять классов и размышлял, куда пойти дальше учиться. Но в июне началась война, и его призвали в армию. Мать, провожая Сергея на фронт, благословила его крестиком и сказала: "Смотри, сынок, не снимай крестика с себя, он тебя спасет от смерти", — перекрестила, и сын уехал. Повезли ребят на фронт не подготовленных, и в первом же бою все, кого не убили, попали в плен. Среди пленников оказался и Сережа.
Выстроили солдатиков и приказали: "Командиры и коммунисты, два шага вперед из строя!" Никто не вышел. Тогда скомандовали: "Каждый второй — два шага вперед!" Среди вторых первым оказался Сережа. К нему первому и подошел немецкий офицер и рванул гимнастерку. Пуговицы оторвались, выпал крестик. Немецкий офицер ошеломленно посмотрел и начал у всех вторых таким же образом расстегивать гимнастерки. Но ни у кого крестика больше не оказалось. Он и говорит Сереже: "Ты есть христианин, а они есть коммунисты?" Юноша отвечает на это: "Я уверен, что ты не коммунист, но на тебе ведь тоже нет креста" — "О, да!" — ответил немец. Никого на этот раз не расстреляли, всех увезли в лагерь.
В лагере военнопленных почти не кормили, а кто уже не вставал от голода, отвозили в место, называемое "Долиною смерти". Туда при наступлении темноты приходил палач и добивал едва живых людей.
Однажды в барак прибыло пополнение, привезли новых русских военнопленных. Вошли они в барак и стали расспрашивать, кто откуда, разыскивая земляков. Один пожилой военнопленный спрашивал, есть ли москвичи. Сережа отозвался и сказал, что он живет в селе недалеко от Сергиева Посада. Обрадовался вновь прибывший и спросил: "А чей же ты будешь? — И я оттуда же". Сережа ответил, кто его родители. Человек радостно сказал: "Я ведь с твоим отцом в Гражданскую воевал. А знаешь ли ты, какой сегодня день? Ведь сегодня память преподобного Сергия Радонежского. Значит, мы с тобой, Сережа, сегодня именинники. А у меня и угощение есть", — и вынул из кармана три сырых свеклы. Разрезал — по ломтику на всех.
После этой сырой свеклы у Сережи открылся понос, и он скоро совсем слег. Через несколько дней его отнесли в "Долину смерти". Впоследствии Сергей так рассказывал об этом: "Лежу и гляжу в небо. Нет у меня ни страха смерти, ни жалости к себе: я будто живой труп — настолько мне все безразлично. Вдруг подходит мужчина, поляк. Подошел молча. Я смотрю на него. Он, как и когда-то немец, рванул ворот гимнастерки, и на его руку выпал крестик. Он даже руку отдернул, а другую, занесенную с ножом, опустил. Постоял, подумал, и молча ушел. Когда совсем стемнело, пришел он со своей женой, положили меня на какое-то полотно и потащили. Притащили к себе домой и три месяца выхаживали, как своего сына. Когда я совсем окреп, меня перевели через линию фронта, к русским. И вновь я попал на передовую. Когда война закончилась, пришел к Тому, Кто меня провел живым через все фронтовые дороги и опасности.."



Источник: «Архимандрит Алипий. Человек. Художник. Воин. Игумен.» Автор-составитель: Савва Ямщиков при участии Владимира Студеникина. Москва 2004 г.
***
Ты еси Пастырь Добрый, взыщи мене агнца, и заблуждшаго да не презриши мене.
Аватара пользователя
Настя
Солнечный лучик
Всего сообщений: 530
Зарегистрирован: 14.12.2008
Вероисповедание: православное
Сыновей: 0
Дочерей: 0
Образование: высшее
Профессия: технолог хлебобулочных изделий
Ко мне обращаться: на "ты"
Откуда: Липецк
Контактная информация:
 Re: Для душевной пользы

Сообщение Настя »

Сергей КОРСУНСКИЙ

АНГЕЛ
С каждым из нас это случается по-своему. Я имею ввиду тот момент в жизни, который можно считать настоящим, а не биологическим ее началом. Просто однажды вдруг происходит нечто, какое-то событие, и ты неожиданно сам для себя начинаешь понимать отчетливо, с необыкновенной и доселе невиданной ясностью, что до этого ты вроде, как и не жил вовсе, а так, обыкновенно существовал. В такой момент хочется перевернуть все уже прочитанные тобой, зачастую наспех и по диагонали, страницы Книги Жизни и сказать – все, это теперь в прошлом, и я больше не хочу тащить этот воз за собой. Тогда же ты вдруг начинаешь различать, что действительно важно, а что – так, говоря словами Екклесиаста, суета сует и всяческая суета… Таким событием может быть все, что угодно – чья-то смерть или, наоборот, рождение, достижение какой-либо цели, или, напротив, разочарование в ком-то или в чем-то. Причем случиться все это может в любом возрасте – это уж точно самый последний из всех существенных факторов, который Провидение принимает во внимание. Моя собственная жизнь по-настоящему началась, когда молодость уже осталась позади, и я бесконечно благодарен Богу, что он послал мне встречу с Ангелом.
Но обо всем по порядку.
* * *
Тот вечер ничем особенным не отличался от тысяч таких же похожих друг на друга вечеров. Позже, размышляя над тем, что со мной приключилось, я мучительно старался припомнить, не пропустил ли какое-то знамение, которое могло бы предупредить меня о последующих событиях. Нет, ничего не припоминалось, все было, как обычно.
Разве что в тот вечер шел дождь, а как раз накануне моя машина сломалась и все еще была в ремонте, и поэтому домой пришлось добираться на метро и пешком. До родного переулка было уже рукой подать, когда, повернув за угол на едва освещенную улочку, и пройдя по ней с десяток шагов в темноту мокрой ночи, я вдруг явственно услышал за спиной слегка осипший мужской голос: «Помогите мне, прошу вас». Я обернулся. Спрятавшись от дождя под небольшим навесом, на земле сидел человек, которого в простонародье принято называть «бомжом». Впрочем, он не был слишком грязным и противным, и, наверное, поэтому я, повинуясь внезапному порыву милосердия, прошагал назад отделяющие нас десяток шагов и спросил:
- И в какой же помощи вы нуждаетесь?
- Дайте мне денег, - сказал он, глядя мне прямо в глаза.
- И что вы будете с ними делать?
- Куплю еды. Я голоден, - коротко ответил он.
И тут мне вспомнился какой-то американский фильм, в котором герой в аналогичной ситуации предлагает просящему милостыню нищему не деньги, а еду, чтобы тот не потратил деньги на что-нибудь, типа, водки или наркотиков.
- Давайте я вас накормлю, нет проблем, - сказал я.
- Хорошо, - кивнул он, – я согласен.
- Какой ресторан вы предпочитаете в это время суток? – неудачно съязвил я.
- «Макдональдс», - даже не моргнув глазом, ответил незнакомец.
Так мы и сделали. В ближайшем заведении с огромной буквой «М» на фасаде я взял ему два двойных чизбургера, большую упаковку картофеля-фри и литр кока-колы. Себе не взял ничего, поскольку уже вышел из того возраста, когда организм все еще способен воспринимать произведенную в «Макдональдсе» продукцию.
Мой же новый знакомый не обращал внимания ни на что. Он усердно и сосредоточенно ел, пока в его глазах не появился теплый огонек сытости. И тогда спросил его, просто так, из безразличного любопытства:
- Кто вы?
Он посмотрел на меня поверх бутылки с кока-колой, которую как раз допивал, будто сомневаясь, стоит ли мне доверять страшную тайну, и просто сказал:
- Я - Ангел.
- Кто-кто? Ангел? Это фамилия или прозвище? – переспросил я, уже чувствуя, что мои слова звучат достаточно глупо.
- Нет, это не фамилия и не прозвище. Я - настоящий Ангел.
Мне подумалось, что он, видимо, выпил слишком много бодрящей американской химии под названием «кола» и с непривычки избыточный кофеин ударил ему в голову.
- Что, не похож? – переспросил он.
- Да, вынужден признать, на ангела вы не очень-то похожи, - сказал я.
- Ну да, а вы думаете, что все ангелы как в ваших книжках – маленькие, белые и с крылышками?
- Ну, меня не так крылышки волнуют, как то, что ангелы – вроде бы как высшие существа и должны обитать где-то в небесах, в крайнем случае – в другом измерении, а не томиться на грешной земле, будучи не в состоянии себя прокормить.
- А кто вам сказал, что я не в состоянии себя прокормить?
- Ну, вы же обратились за помощью ко мне, - напомнил я.
- Правильно, - кивнул он головой, - и вот теперь сыт. А вы говорите – не в состоянии себя прокормить…
Я почувствовал себя полным глупцом.
- Ну, знаете что, - вырвалось у меня, - это уже ни на что не похоже. Так вы меня просто использовали, хотя на самом деле вовсе не нуждались в моем участии?
- Почему же? Я хотел есть, вот вас и попросил, - преспокойно разъяснил он.
В этот момент решил, что мой человеческий долг исполнен и нам пора прощаться. Я встал.
- Если вы сыты, значит, выполнил свое предназначение и с вашего позволения отправлюсь дальше домой, - картинно произнес я.
- Хорошо, я не возражаю, - ответил он. – Но не хотите ли вы узнать перед тем, как уйти, почему попросил о помощи именно вас?
- А что, вы еще выбираете, кого просить, а кого – нет? Это такая великая честь? Мне думается, что сегодня вечером было мало прохожих, и я просто вовремя оказался рядом.
- Это так, но это только часть правды. Разумеется, мне вовсе не безразлично у кого просить о помощи. Разве у вас, у людей, это не так? Разве вы, когда прижмет, обращаетесь за помощью к кому попало?
Мне мысленно пришлось согласиться с его логикой.
- Я ведь мог просить о помощи в другом месте и в другое время, у меня был выбор, уж поверьте, - продолжил он. – Так хотите узнать, почему именно вы или нет?
- Ладно, - я пожал плечами и присел обратно за столик. – Рассказывайте.
- Дело в том, что вы – избранный, - вдруг произнес он с совершенно серьезным видом.
- Избранный? – переспросил я.
- Именно, - кивнул головой Ангел. – У вашей любви золотистый цвет. Этот цвет так редко встречается…
Наступила пауза. Первый раз с момента нашей встречи я вдруг почувствовал раздражение. Удар был нанесен в самое больное место. О какой любви он говорил? Сфера моей личной жизни была табу даже для немногих близких друзей. Собственно, сфера эта уже давно превратилась лишь в бесконечное, сжигающее душу одиночество, которое эпизодические знакомства скрасить никак не могли…
Все было просто и совсем не оригинально. Первой и самой настоящей любовью в моей жизни – конечно же, безответной – была чудная девушка с волнистыми каштановыми волосами и совершенно потрясающей фигурой. В моей жизни много лет тому назад она значила все. Разумеется, что с моей точки зрения я вполне заслуживал на встречное чувство, однако не случилось. После нескольких лет знакомства Судьба плавно развела нас по параллельным мирам и следы ее затерялись. Пара фотографий – вот и все, что осталось на память. Кто же мог знать, что так и не встречу за все эти годы женщину, которая смогла бы вызвать в моей душе похожие чувства. Одиночество, будь оно неладно….
И при этом – переполняющая все нутро нежность, которая непременно просилась наружу при каждом удобном и неудобном случае. Я искал свою любовь, но безрезультатно. Был успешен в своей профессии, много путешествовал и вполне сносно решал материальные проблемы. Но вот любовь…. Любовь, как я считал, давно осталась в числе тех событий, которые уже никогда со мной не произойдут. Знаете, это как зрелое понимание того обстоятельства, что существуют определенные виды деятельности, которые уже не для тебя, так и тут: «Я вас любил, любовь еще, быть может, в моей душе угасла не совсем…». Так вот, считал, что в моей душе она угасла. Совсем. И этот Ангел только разбередил мне душу.
- Ладно, не буду вас мучить, - продолжил он, пока в моей голове крутились все эти мысли. - На сытый желудок даже ангелы становятся добрыми и покладистыми, - собеседник озорно подмигнул, явно довольный удачной шуткой, а потом вдруг серьёзно спросил: - Вы в Бога верите?
- Да, верю.
- А про Чарльза Дарвина слышали?
- Слышал. Это знаменитый ученый, который создал теорию эволюции, и он с его теорией существовал независимо от того, верю я в нее, или нет. А какое, собственно, это имеет…
Он не дал мне договорить.
- Ну вот, - продолжил он. - Но Дарвин ведь ничего не сказал о душе. А как же тело без души? Тогда возникает закономерный вопрос: а что такое душа человека? Ну, не будете же вы утверждать, что душа – это тоже способ существования белковых тел? Ведь в этот мир человек приходит уже одушевленный. Это происходит в индивидуальный для каждого момент времени, еще в утробе матери. А потом в процессе взросления может вмешаться лукавый, - мой собеседник при упоминании о князе тьмы нахмурился, - и происходят метаморфозы – в чахлом, слабеньком на вид теле может быть мужественная и прекрасная душа, а в замечательном, физически безупречном теле – подлая и мелкая, и так далее. Но речь сейчас не об этом.
Пока он говорил, я заметил, что он просто на глазах преобразился, и теперь совершенно не походил на того бомжа, которого недавно встретил… Хотя и Ангелом, в прямом смысле этого слова, его назвать все еще было трудно.
- Самое главное во всем этом – это то, что каждая душа изначально обладает божественным даром, дороже и ценнее которого ничего нет – способностью к любви. Душа как бы окружена облаком любви, в котором есть место всему – и любви к Богу, к близким людям, и к месту, где родился и вырос, к друзьям…. Эта энергия любви у каждого человека своего цвета и поэтому облако, из которой оно состоит - разноцветное. О, если бы вы могли бы его увидеть – это, доложу я вам, просто божественное зрелище, - он покачал головой, прикрыв, как бы в блаженстве, глаза. - Но, конечно же, самое главное в этом облаке – это любовь к другим людям. Когда люди встречаются, их облака соприкасаются и вдруг – о чудо – совпадают краски, сливаются в гармонии и, если это та самая Любовь, облако становится золотистым, оно сияет ярче солнца…. Но, Боже мой, как же редко это бывает!
Дар любить имеют все, с рождения, но потом начинается земная жизнь, в которой каждый идет своим путем, и часто этот путь совсем нелегок. Те дети, которых любят близкие, как бы получают дополнительную энергию в свое облако, и оно становится более пышным, нежно окутывает их души, предохраняя от внешних пагубных воздействий. У тех же, кто недополучает любви близких, облака любви со временем истончаются, оставляя душу незащищенной. Такие люди ранимы и несчастливы.
Слушать его мне было интересно, и я какое-то время не решался прервать его рассказ. Однако теперь решил, что пора.
- Все это очень увлекательно, но причем тут я?
- Потерпите, уже почти закончил. Самое тяжелое испытание начинается, когда человек достигает того биологического возраста, когда ему становится нужна пара. И вот тут ошибка стоит очень дорого, ведь частицы энергии любви очень чувствительны к дисгармонии. Те, кто принял чувственное влечение за любовь, со временем начинают борьбу на взаимное уничтожение и облако любви не просто становится тонким, оно затвердевает, как корка, стискивая душу непроницаемой коростой, изолируя ее от взаимодействия с чувствами и эмоциями других людей, делая ее сухой и безжалостной. При таком положении дел душа вырабатывает уже не нежность, а яд, который скапливается внутри этой скорлупы…. И тогда люди совершают самые чудовищные злодеяния, сходят с ума, кончают жизнь самоубийством. Да вы, наверное, и сами знаете массу подобных примеров. А ведь все, что нужно было сделать – любой ценой разбить эту корку и дать возможность душе дышать…..
Я молчал, ошарашенный этим монологом.
- Но вы - избранный. Ваша любовь – золотистого цвета, - снова повторил он, - хотя, как подозреваю, вы в это не верите.
- Вы меня, конечно, простите, это все просто великолепно, но я - безумно одинок, и ни о какой любви даже не подозреваю.
- Так бывает. Этот процесс потому так и называется – очерствение души. Иногда проходит очень много лет до того, как все свершится. Вот вы поройтесь у себя там, глубоко внутри. Честно, сами себе скажите – живет ли там любовь?
«Неужели он имеет в виду это давнее чувство? – подумал я. – Но ведь это было столько лет тому назад…»
- Да, согласен, так можно сказать, - произнес я, - но можно охарактеризовать это чувство скорее, как воспоминание о любви, или стремление к любви, но не как саму любовь.
- Она любит вас, - вдруг решительно сказал он, - и теперь ее облако тоже золотистое, хотя и вы и она прошли нелегкий, долгий путь. У вас, например, это облако надежно спрятано под коркой, и нежность уже чуть было не начала портиться, но вы – светлый. И вы еще раз подтвердили это, откликнувшись на мою просьбу о помощи. Ведь черствый человек просто прошел бы мимо и даже не оглянулся. Ваша душа осталась открытой к миру, несмотря на все приключения вашей личной жизни. Я рад, что мы в вас не ошиблись.
- Кто это «мы»? – спросил я.
- Те, кто прочитал ваши романы. Вы ведь писатель?
- Я? Пожалуй, писатель, хотя очень скромно оцениваю свои книги, да и издаются они не очень.
- Простите, но ваша личная оценка в данном случае никакой роли не играет. Более того, не особенно-то и важно, постигнет ли вас публичный успех. Ведь ваши романы, как и ваша любовь – это продукт работы души, а этот продукт цены не имеет. Независимо от того, как его воспринимают здесь, в материальном мире, и те идеи, которые вы изложили на бумаге, намного более живы, чем в печатном виде, уверяю вас. И они еще принесут свои плоды, не сомневайтесь. Однажды, написанное вами поможет кому-то разбить сковывающую душу коросту и найти свою настоящую любовь. Уже ради этого стоит жить и писать….
В эту секунду у меня зазвонил мобильный телефон. Посмотрел на его экран - номер был незнаком. Я в нерешительности задумался на мгновение: «Отвечать? Нет?», а когда снова поднял глаза, то обнаружил, что мой странный собеседник исчез. Оглянувшись вокруг, вдруг увидел, что он уже стоит на улице, за окном «Макдональдаса», но дождь, который не прекращался в тот вечер, совершенно ему не мешает. Он улыбнулся и слегка кивнул головой: «Отвечайте же, не стесняйтесь», - говорил его взгляд, и он продублировал его соответствующим жестом. Телефон тем временем продолжал звонить. Потом он просто помахал мне рукой, развернулся и стал неспешно удаляться в темноту ночи, буквально растворившись в лунном свете, просеянном сквозь капли моросящего дождя. Я проводил его взглядом и бьюсь об заклад, что в какой-то момент мне привиделось, как из-под нижнего края его куртки показались белоснежные крылья. Затем я ответил на звонок. Это была она, единственная Женщина всей моей жизни.
"Любовь - это единственное, чего нельзя требовать. Можно плакать, когда ее нет, и радоваться, когда она есть. Люди ошибаются, требуя любви" блаж.свят.Иоанн (Максимович)
Аватара пользователя
Автор темы
Милада
Хранительница форумного очага
Всего сообщений: 14674
Зарегистрирован: 13.12.2008
Вероисповедание: православное
Откуда: самое ближнее зарубежье
 Re: Для душевной пользы

Сообщение Милада »

Наталья Сухинина.

АНГЕЛА В ДОРОГУ.

Каждое утро к подъезду одного из московских домов, опираясь на палочку приходит пожилая женщина. Мария Федоровна. Она садится на стульчик, и начинается ее работа. Работа, за которую она не получает ни копейки денег.
Первой вышла из подъезда полная краснощекая Елена Михайловна. Она – повар в детском саду, ей надо рано. Волосы у Елены Михайловны гладко зачесаны, платье в крупных цветах, добродушие – через край.

- Кашеварка моя, птичка ранняя, – расплылась в улыбке Мария Федоровна , – зуб – то твой как – все терзает?

- Федоровна, да ведь я его вчера вырвала! Отпросилась пораньше у заведующей. Веришь, как на свет народилась! Первую ночь спала как убитая. Если бы не ты…

- Уж и потрепал он тебя. Ты даже с лица спала. А сейчас смотрю – моя Лена как маков цвет. А платье… Новое или из сундуков?

- Из сундуков, – весело отозвалась соседка, – если бы не ты…

- Вот заладила, я тебе что ли зуб рвала?

- Да ты меня как малого ребенка уговаривала. Я как в кресло села, сразу твой наказ вспомнила, Чтобы я все время повторяла: «Бог терпел и нам велел». Врач за щипцы, а я про себя: «Бог терпел и нам велел. Помоги, Господи!» И ни капельки не больно было. Ты все, ты…

- Не я – Бог! Ты же у Него помощи просила! И всегда проси, не только насчет зубов.

- Побегу я, Федоровна!

- Ступай с Богом! Ангела тебе в дорогу! Пусть поможет тебе Господь в трудах твоих, и чтобы каша не подгорела, и чтобы дети ее всю подъели, носики свои капризные не воротили. Иди, иди …

Только проводила, вышла Оксана. Справненькая, чистенькая, подтянутая. Стюардесса. Вот и сейчас с большой дорожной сумкой. Смотрит на часы.

- Доброе утро, Мария Федоровна! Костик не подъезжал?

Костик – Оксанин поклонник. С машиной.

- Не видать …

- Ведь договаривались! Всегда он так, – Оксана принялась нервно
щелкать кнопками мобильника. Губы сжаты. Глаза зло сощурены. – Ты где? Как не сможешь?! А предупредить мог? Не надо мне ничего объяснять. Не надо! Можешь считать, что наш разговор последний.

На Оксане не было лица.

- Теперь опоздаю из-за этого.. козла.

Костик подводил Оксану часто. Мария Федоровна насмотрелась. Но если он приезжал раньше, то звонил и тоже, как Оксана, ругался.

- Сколько я буду ждать! У меня что, других дел нет, кроме как под твоим окном маячить?

Странные отношения. Все на попреках, на выяснениях – кто кому больше должен. И как прилипли друг к другу. Ну и разбежались бы. Не разбегаются.

Мария Федоровна не на шутку испугалась. Оксана – сплошная злость, а ей сейчас … в небо. А не дай Бог, что случится? И она в такой вот злобе и на Божий суд! Да и так, разве можно в ропоте – то? Сколько пассажиров и каждому улыбнуться надо, угодить. А она – комок нервов, вот беда – то. Надо что – то делать…

- Оксаночка, деточка, успеешь. Вы молодые, в Бога не верите, а ведь если нам с тобой сейчас помолиться, помощь – то сама подоспеет. Только молиться надо с мирным сердцем, а ты вот – вот закипишь.

- Да он мне, Мария Федоровна, все нервы истрепал.

- А ты все равно с ним поласковей. Так бывает – встретились двое, а толку нет . Чужие и все тут. Ну и зачем друг друга мучить?

- Опаздываю…

- Будешь молиться?

- Давайте попробуем, – Оксана иронично улыбнулась.

- А злоба при тебе?

- Да нет уже, вы все правильно сказали.

- Повторяй! Господи, помоги мне не опоздать на самолет и прости меня, что злюсь на хорошего человека…

- Марья Федоровна! Нашли хорошего.

- Не рассуждай! Опоздаешь!

- Господи, помоги мне …- Оксана, будто делая одолжение, повторяла. А при словах – злюсь на "хорошего человека" рассмеялась.

- Что еще за смешки? – прикрикнула Мария Федоровна, – Давай сначала!

Едва успела Оксана закончить, из дома напротив вышел седой полный мужчина и направился вразвалочку к машине, которая стояла совсем недалеко от рабочего места Марии Федоровны. Она аж засветилась от счастья. Мужчина всегда здоровался с ней, а она всегда его благословляла: «Ангела в дорогу! Поезжайте с Богом!».

Вот и сейчас. Мужчина одной рукой шарил по карману, искал ключи, другой махнул Марии Федоровне.

- Милок! – взмолилась она. – Помоги, человек в аэропорт опаздывает.

Мужчина замялся.

- Господь тебе утешение пошлет за доброе дело!

Мужчина размяк.

- Да можно, в принципе, и подбросить…

Оксана, сама любовь, смотрела на Марию Федоровну с восхищением:

- Ну вы даете…

- Ты ерунду – то не пори. Тебе помощь послал Господь. Потому что – помолилась! И запомни, там (она ткнула пальцев вверх) плохое настроение попридержи. Люди не виноваты, что ты в себе разобраться не можешь.

Это она нарочно так строго. Пусть подумает, полезно. И тут же громко, торжественно, радостно:

- Ангела вам в дорогу! Поезжайте с Богом! Да благословит Господь труды ваши и на земле, и в воздухе. Успеешь, Оксаночка, не волнуйся.

Уехали. И тут же Мария Федоровна едва успела перекрестить их вслед, хлопнула дверь и из подъезда вышла высокая худая женщина. В руках – яркий целлофановый пакет.

- Ну, заговорщица, здравствуй, – опередила она с приветствием Марию Федоровну, – признавайся, твоих рук дело?

- Какое еще дело, Оля? – Мария Федоровна попробовала изобразить удивление. Получилось плохо. Проболтался Васька. А ведь обещал: «Я, баб Маш, кремень, не бойся».

Васька курил. Втихаря от матери. Первое, что он делал, выходя из подъезда, жадно затягивался. Хорошо знала Мария Федоровна, что увещевать его бесполезно. И она пошла другим путем.

- Вась, мама у тебя не заболела ли? Что – то она последнее время мне не нравится, бледная…

- Ругаться меньше надо, совсем замучила.

- Все ругаются. У тебя дети будут, тоже станешь ругаться.

Васька стоял перед Марией Федоровной с сигаретой. И ждал.

Сейчас начнет… А та, ну сама невинность:

- И чем она тебя кормит, не пойму, растешь как на дрожжах. Тебе сколько сейчас?

- Пятнадцать. – буркнул Васька, но сигарету затушил. Сейчас начнет…

- Пятнадцать?! А я думала – к двадцати подбираешься. Уж больно самостоятельный.

Ну, сейчас точно начнет. А она:

- Иди с Богом! Хорошего тебе дня! Пусть будет твой день сегодня не зря прожит!

На следующее утро Васька к Марии Федоровне с обидой:

- Баб Маш, это вы сказали маме, что я курю?

- А ты разве куришь?- всплеснула руками.

- А то не видели,- буркнул Васька.

- Видела. Думала, так, попробовать решил, охоту сбить. Ты ведь самостоятельный, на детские забавы время не тратишь. Но маме я ничего не говорила. Она и без меня знает. Вижу, как мучается. С лица спала. Одной сына поднимать легко ли.

- Баб Маш, – Васька преданно посмотрел в глаза Марии Федоровне, – ну что она меня все учит? Вот вы говорите – самостоятельный, а она – самый никудышный.

- Надо что-то делать. – серьезно и задумчиво произнесла она.

- Что?- напрягся Васька.

- Что-нибудь такое, чтобы она убедилась: и правда самостоятельный. Так… Когда у нее день рождения?

- Через два месяца… Сорок стукнет.

- Подарок придумал?

- Откуда у меня деньги?

- Пока не про деньги речь. Скажи, о чем мама мечтает?

- О мясорубке электрической. Но она знаете сколько…

- Решено. Покупаем мясорубку.

- Баб Маш, вы что? На какие шиши?

- Слушай меня, самостоятельный, внимательно. Давай так. Ты каждый день будешь мне выплачивать стоимость пачки сигарет. Ведь мама тебе деньги на обеды дает? Сколько не хватит – добавлю. И купим мы с тобой самую, как вы говорите, крутую мясорубку.

-Обалдеет…

- Ну и как она после этого скажет, что ты никудышный?

Все прошло блестяще. Васька потел, но копил. Мария Федоровна добавила из «похоронных». Мясорубка до юбилея хранилась у нее. А вчера важный, самостоятельный Василий, строгий и неулыбчивый, унес коробку с мясорубкой – вручать. И – проболтался, самостоятельный…

А Ольга сияет. Давно такой не была. Даже голос помолодел. Прямо колокольчик.

- Уж как и благодарить не знаю, тетя Маша. Я вам тут конфеток, к чаю.

Отказывалась, руками махала, но пришлось взять. В пакете, кроме коробки конфет, оказалась еще баночка кофе, пачка чая, зефир, два лимона.

Ольге очень хотелось поговорить с Марией Федоровной по душам, но торопилась на работу.

- Приходите к нам вечерком. Я котлет на новой мясорубке накручу, посидим …

- Ой, некогда. Оль, видишь, как белка в колесе кручусь.

- Сердце у вас, тетя Маша, большое. Кажется, ничего у вас внутри нет кроме сердца. Во всю грудь – одно сердце.

- Печень еще есть, – буркнула шутливо. – и поджелудочная. Заболит – мало не покажется.

Она очень смущалась, когда ее хвалили. Вот уже несколько лет, как обезножела, она добиралась сюда каждое утро, хоть часы по ней проверяй, в семь утра, садилась в своем закутке на колченогий стул, на газетку и – наступал у нее очередной рабочий день. Она желала людям добра, благословляла, крестила вслед. И очень радовалась. Ее работа была для нее утешением. Ведь мало кого благословляли в дорогу перед учебой, работой, перед долгой отлучкой из дома. И она делала это вместо замотанных жизнью матерей, вместо ни во что не верящих отцов, вместо уставших от болезней и безденежья стариков. Не в пику им, упаси Боже, а вместо них, просто потому, что хорошо понимала цену такого благословения. Нельзя без него – из дома. Нельзя без него – в жизнь.
***
Ты еси Пастырь Добрый, взыщи мене агнца, и заблуждшаго да не презриши мене.
Аватара пользователя
Автор темы
Милада
Хранительница форумного очага
Всего сообщений: 14674
Зарегистрирован: 13.12.2008
Вероисповедание: православное
Откуда: самое ближнее зарубежье
 Re: Для душевной пользы( только для чтения)

Сообщение Милада »

Нина Павлова.

ДВЕ КРАЖИ В ПРАЗДНИЧНЫЙ ДЕНЬ.

Когда ещё в советские времена знаменитый французский киноактёр Д. приехал в Москву, восторженная публика забросала его цветами. А он ответил на гостеприимство так: вывез на Запад и устроил там выставку советского нижнего белья, и над этими уродливыми изделиями самой передовой в мире социалистической промышленности дружно потешалась вся Европа. Более того, француз выдал всем нашу тайну: СССР – родина барсеток.
Это потом в Европе изобрели нательные кошельки-барсетки. А началось у нас всё с того, что в пору повального воровства, когда на улицах бритвой резали сумки, извлекая из них кошельки, население приспособилось хранить деньги в нашитых на бельё потайных карманах.

За державу было обидно. И ещё в школе я дала себе страшную клятву – пусть меня лучше тысячу раз обворуют, но я не буду униженно прятать деньги на теле. Не хочу жить, подчиняясь животному страху! Клятва была, конечно, наивной, но страх, действительно, исчез, и за всю мою жизнь меня ни разу не обокрали.

Впрочем, однажды это всё-таки случилось. 15 сентября, на праздник иконы Калужской Божией Матери, меня дважды обокрали. Сначала в храме украли кошелёк. А когда после литургии вернулась домой, то услышала, как на огороде кричит моя соседка Клава:
– Караул! Украли!
Клава плохо слышит, почти глухая, а потому не разговаривает, а кричит. Повод же для крика был такой: оказывается, ночью с моего огорода похитили 30 кочанов капусты. Ну и что? Да у меня этой капусты целое поле – кочанов двести или больше, не знаю. Это Клава знает, сколько у меня капусты, кур и цыплят. Клава считает меня непрактичной, а потому усиленно опекает. Приносит, например, пузырёк зелёнки и говорит:
– Давай твоих кур зелёнкой пометим.
– Это зачем?
– Чтоб не украли. Вон Пахомовна твоих кур к себе в курятник приманивает. Как докажешь, что куры твои?
– Да не буду я ничего доказывать.
– Простодыра ты! – возмущается Клава и в порядке борьбы с хищениями регулярно пересчитывает моих кур.

Кстати, появлением кур я обязана Клаве. Подарила ей на Пасху платок, а она принесла мне в подарок пятьдесят инкубаторских однодневных цыплят.
– Куда столько? – воспротивилась я.
– Да они ж передохнут, – сказала Клава. – Но некоторые всё-таки выживут.
Цыплята были похожи на цветы. Но вот бегает перед тобой на ножках такой солнечный живой одуванчик, а потом начинает угасать, превращаясь в осклизлый труп. Даже выжившие цыплята были какими-то нежизнеспособными. Выпустишь их погулять на травку и стой рядом – сторожи. Иначе коршун утащит или глупый цыплёнок захлебнётся в луже. А один цыплёнок даже «повесился», запутавшись в мотке шпагата. Намучилась я с этими «подыханцами» и пожаловалась священнику:
– Батюшка, помолитесь, цыплята дохнут.
Он обещал помолиться, а мне велел заказать молебен священномученику Власию Севастийскому, известному особо милостивым отношением к животным и не раз исцелявшему их. А дальше было вот что: уцелевшие цыплята не только выжили и превратились в кур, но, к великому удивлению Клавы, стали дружно выводить уже своих цыплят.
Удивлялась же Клава вот почему: инкубаторские куры генетически дефективны и не склонны высиживать цыплят. У Клавы только одна курица села на яйца, да и то, не досидев, соскочила. А у меня в курятнике на всех гнёздах сидят на яйцах наседки и злобно шипят, не подпуская к себе. Кстати, они и к цыплятам потом никого не подпускали. Растопырят крылья, укрыв своё потомство, и только посмей приблизиться к цыплёнку – долбанут клювом так, что ногу пробьют. Был даже такой случай. В курятник к Клаве забралась ласка. И вот ведь подлая тварь – передушила ради забавы половину кур. Клава очень расстроилась и стала ставить на ночь у курятника капкан.
– Может, и мне капкан поставить? – спрашиваю Клаву.
– Тебе-то зачем? У тебя кокоши. Они ласку клювом забьют.
Так я узнала старинное наименование наседки – кокош. И через это слово стало понятней сказанное о кокоше в Евангелии: «Иерусалиме, Иерусалиме, избивый пророки и камением побивая посланные к тебе, колькраты восхотев собрати чада твоя, якоже кокош гнездо свое под криле» (Лк. 13, 34). А кокоши, действительно, самоотверженны и отважны в защите своего потомства. Бьются кокоши с хищником насмерть. И коршун, таскающий беззащитных инкубаторских цыплят, не смеет приблизиться к кокошу.
Словом, кокоши избавили меня от заботы о цыплятах. Цыплята у них были крепенькие, весёлые и жили, как воробьи, независимой от меня жизнью. Накрошишь цыплятам варёных яиц вместе с запаренной молодой крапивой, а наседкам насыплешь пшеницы – и никаких тебе больше забот. И кокоши сами по себе как-то жили и множились, давали по ведру яиц ежедневно, а через год у меня было уже под сотню кур.
– Может, ты слово особое знаешь? – удивлялась Клава, не ходившая в церковь и не верившая в силу чьих-то молитв.
К сожалению, все мои попытки привести Клаву в церковь не имели успеха, хотя на Пасху она ездила в монастырь святить куличи и ставила свечи к иконам. Но верить она по-своему верила, и об этих особенностях народной веры надо бы рассказать подробней.

* * *
Вера у Клавы была такая – Бог есть, но Он далеко от людей, на Небе, а на земле – человек кузнец своего счастья. А ещё она твёрдо верила, что после смерти люди не умирают, они живы у Бога. И с умершими у Клавы была своя связь. Бывало, просыпаешься рано утром, а Клава в слезах сидит на крыльце.
– Что случилось? – спрашиваю.
– Покойные папа и мама приснились. Стоят, как нищие, под окошком и хлебушка просят ради Христа. Вот напекла им ватрушек и булочек. Ты уж, пожалуйста, в церковь снеси.
Именно эта любовь к родне определяла веру Клавы и её представления о добре и зле. Старики, рассуждала она, были люди мудрые и лучше нас знали, что можно, а что нельзя.
О том, что нельзя, расскажу на таком примере. В одной деревне умерла старуха-колдунья. Никакой родни у неё вроде бы не было, но тут приехала из города внучка-студентка. Бегает по деревне и умоляет всех в слезах:
– Ой, помогите схоронить бабушку. Я одна не смогу. Как я одна?
Слёзы тронули людей. Усопшую всей деревней проводили на кладбище, а на поминки никто не пришёл. Вот и сидели мы вдвоём со студенткой за уставленным снедью поминальным столом. Девушка плакала, вспоминая, как её мама бежала из деревни в город, потому что они были здесь для всех прокажёнными и дочь чернокнижницы никто бы замуж не взял. Наготовлено на поминки было немало. Не пропадать же продуктам! Девушка собрала со стола в корзину пироги, вина, закуски и решила раздать их по соседям. Но ни в одном доме ей не открыли дверь. Когда же студентка отдала бутылку водки пастуху Николаю, слывшему последним пропойцей, то этот спившийся человек с подчёркнутым презрением разбил бутылку о камень.
– Придурки отсталые, деревенщина! – закричала тут студентка. – Да в Москве теперь колдуний и магов ценят и большие денежки платят им!
Повезло же, подумалось, городским магам, что они живут не в деревне, где люди брезгуют угощеньем со стола колдуньи, не желая прикасаться к скверне.
Похожий случай был и в нашей деревне. У Пахомовны после отёла захворала корова, и её знакомая-экстрасенс прочитала над коровой по книжке какие-то заклинания. Клава тут же прибежала ко мне и сообщила волнуясь: «Не бери молоко у Пахомовны – заколдованное у неё молоко». Шёл январь – святки. Деревенские коровы ещё только собирались телиться, и молока в деревне пока не было. Молочка хотелось многим, но у Пахомовны его никто не брал.
Однако и Клаве случалось попадаться на удочку современной магии. Хоть и называла она колдунов и экстрасенсов «душегубами», про гороскопы говорила, что это «дурь для дураков», а вот в лунный календарь она поверила настолько, что одно время донимала меня:
– Сегодня по лунному календарю надо сажать огурцы. Почему не сажаешь?
– Потому что оптинский старец Амвросий учил не верить астрологическим лунным календарям.
– Твой Амвросий жил в позапрошлом веке, а сейчас во всём мире прогресс!
С прогрессом, однако, вышла неувязка. Огурцы, посаженные в рекомендованные астрологами сроки, почему-то не желали всходить, пришлось их срочно пересаживать. И Клава в знак протеста порвала газету с лунным календарём.
Претерпев некоторые искушения с прогрессом, Клава ещё твёрже доверилась опыту, выработанному веками народной жизни. Опыт же гласил (цитирую Клаву): «Берегись, огнь поедающий!» Например, быть беде, если впустишь в дом блудницу, ибо блуд – это огнь поедающий. А ещё нельзя иметь дело с «черноротыми», то есть с людьми, привыкшими чертыхаться. И, наконец, огнём поедающим и истребляющим в пожаре дома для Клавы было воровство. Когда у бывшего монастырского рабочего сгорел дом, Клава ни на секунду не поверила объяснениям пожарных, что огонь, мол, занялся из-за неисправной проводки. «При чём здесь проводка? – говорила она. – Он же из монастыря что ни попадя тащил. Вот и настиг его огнь поедающий!»
Словом, незначительное само по себе событие – кража 30 кочанов капусты – стало для Клавы грозным мистическим знаком и даже предчувствием некой беды. И беда, действительно, грянула – начались кражи. Это тем более ошеломило людей, что дома у нас в деревне не запирали, и Клава, уходя в магазин, прислоняла к двери веник, оповещая тем самым односельчан, что её дома нет. И вдруг оказалось, что запирать дома «на веник» нельзя – у пасечника Сафонова, пока он возился с пчёлами, похитили из дома флягу мёда. У Плюскиных украли кур. А у дачников-москвичей выкопали в их отсутствие с огорода всю картошку.
– Раньше, – возмущалась Клава, – вору отрубали руку по самый локоть и никакого воровства в помине не было. А теперь что?
А теперь, видно, настал для матушки-России тот воровской час, когда Руководящие Воры «прихватизировали» за копейки заводы и прииски, похитив их у народа. А воришки попроще стали тащить у соседей картошку и кур.
При Ярославе Мудром за воровство полагалась смертная казнь. А в правилах святителя Григория Неокесарийского о грабителях сказано: «Справедливым признается всех таковых отлучити от Церкви, да не како приидет гнев на весь народ». Святитель Григорий ссылается при этом на книгу Иисуса Навина, где рассказывается о том, как из-за воровства одного человека – Ахана из колена Иудина – гнев Божий пал на весь Израиль, и израильтяне потерпели поражение в битве (Нав. 7). Но разве не то же самое происходит ныне, если воровство разрушает доверие людей друг к другу, а народ, утративший сплочённость, неизбежно обречён на поражение?
Вот и у нас в деревне сосед начал коситься на соседа, а кто-то, не стесняясь, стал возводить напраслину на ближнего. Пчеловод Сафонов подрался с зятем, заподозрив его в хищении мёда. Плюскины винили в краже кур паломников. Подозрительность, как яд, отравляла людей. И Клава решила выследить воров, подвизаясь в роли мисс Марпл.

* * *
…Клава азартно шла по следу воров, докладывая мне потом, что следы от протекторов с моего капустного поля ведут прямо к дому Васьки-шофёра, а Васькин отец был точно вор. А ещё подозрительны братья Грачи – нигде не работают, а шикуют в ресторане. На какие денежки, а?
От этих пересудов было так тошно, что однажды я отказалась выслушивать их.
– Я стараюсь, а ей безразлично! – негодовала Клава. – Да ведь с твоей же капусты всё началось!
Кража 30 кочанов капусты была, действительно, первой в череде дальнейших хищений. Но никакая капуста не стоит того, чтобы изучать людей через прицел артиллерийской гаубицы.
«Всю Россию разворовали, а ей хоть бы хны!» – не унималась Клава.
А вот это неправда. За Россию болело сердце. Однако как объяснить Клаве, что дом, построенный на песке, рушится совсем не потому, что его обокрали братья Грачи или олигархи? Как понять, наконец, всем сердцем, что Господь посылает нам скорби прежде всего для вразумления и воспитания души?
Неожиданное вразумление по поводу краж было дано мне месяц спустя. Оказалось, что ещё зимой я украла в храме галоши. То есть пришла в монастырь в валенках без галош, но почему-то забыла об этом и, уходя, надела чьи-то галоши, полагая, что галоши мои. Помню, как после кражи кошелька я возмущённо осуждала святотатцев, ворующих в храме. И вдруг, сгорая от стыда, обнаружила у себя эту лишнюю пару галош и, каясь, вернула их в монастырь.
***
Ты еси Пастырь Добрый, взыщи мене агнца, и заблуждшаго да не презриши мене.
ksks
Всего сообщений: 5541
Зарегистрирован: 25.03.2009
Вероисповедание: православное
Образование: начальное
 Re: Для душевной пользы( только для чтения)

Сообщение ksks »

В тот день город Полынск пронизывал сырой рваный ветер, слетевший с залитого дождями предгорья. Редкие машины размётывали колёсами снежную кашицу на привокзальной площади, в середине которой, раскачивая гирляндами, стояла новогодняя ёлка. Был вечер, кое-где зажглись фонари.
Оставалось два часа до прибытия последнего поезда на Москву. В здании вокзала, вместе с другими ожидая поезд, сидел, изнывая от скуки, молодой человек тридцати двух лет, оказавшийся в этом городке по делам фирмы, в которой работал, проводя свою жизнь большей частью в командировках. Теперь, когда он выполнил поручение, ему не терпелось поскорее уехать отсюда, чтобы успеть на Рождество в кругу знакомой компании. От чтения книжки, купленной в газетном киоске, тянуло в сон.
Он вышел на улицу и направился в сторону небольшого кафе, прикрываясь плечом от хлеставшего моросью ветра. В кафе ему налили чашку горячего кофе.
— Вам с сахаром или без? — спросила его продавщица.
— Без, — ответил Сергей.
Кроме того, он купил себе несколько пирожков и салат и встал за столик в углу, рядом с человеком в мокрой зелёной шляпе, жующим котлету. Было немного шумно. Возле дверей стоял с шапкой в руках мальчишка, явно переросший свою одежду, состоящую из лёгкой куртки и, похоже, бессменных, потрёпанных мальчишечьей жизнью брюк. Каждому проходившему мимо него он повторял виновато одно и то же: «Помогите нам, пожалуйста». Ему бросали мелочь, конфеты; кто-то сунул ему жвачку...
Сергей допил кофе, поставил чашку на блюдечко. Своей семьи у него не было. Были встречи и расставания с женщинами, и, может быть (вполне возможно), где-то жил сейчас на свете и его родной сын, такой же, как этот мальчишка, о котором он ничего не знает...
Выходя из кафе, он тронул мальчика за плечо и сказал:
— Пойдём-ка.
На улице стало заметно темнее, но ветер стих.
— Ну, и зачем тебе деньги? — поинтересовался Сергей.
— На жизнь, — ответил мальчишка.
Отвечая на вопросы, он рассказал, что учится в пятом классе; что живёт вдвоём с мамкой, но она лежит больная, и что он хотел набрать им на Рождество немного денег...
Сергей повёл его в магазин.
— Макароны, крупа в доме есть? Рис нужен? — спрашивал он.
Мальчишка, видно, не ждал такого оборота событий, но, спохватившись, кивнул.
— Так, дайте нам ещё чаю большую пачку, сахару килограмм. Нет, лучше два. Пачку масла... — диктовал Сергей продавцу.
Поначалу он покупал то, что ему представлялось самым необходимым. Потом, переходя от витрины к витрине, незаметно увлёкся, показывая на более дорогие продукты. Может быть, перед ним вставали картины того эффекта, который должны произвести его подарки в убогом жилище, где, наверное, давно позабыто о самом существовании подобных лакомств, и каким необыкновенным чудом предстанут они в глазах измученной нуждой и болезнями женщины? Может быть, это и подстёгивало воображение при выборе им продуктов, и его фантазия едва могла угнаться за разыгравшейся щедростью, заставляя называть среди прочего и коробку
самых лучших конфет, и упаковку персиков, и даже шампанское... и остановиться было чрезвычайно трудно. Наверное, он чувствовал себя волшебником.
Всё купленное поместилось в один огромный, но прочный пакет с пластмассовыми ручками. Сергей расплатился, и они направились к выходу.
— За собою следит, а сына одеть не может, — сказал кто-то про него за спиной.
— Так, может, он и не сын ему, — сказал другой.
— Да ты погляди — на одно лицо...
И правда, они были чем-то похожи.
Вышли и встали у перекрёстка. Сергей посмотрел на него.
— Донесёшь? — спросил, передавая пакет с подарками.
— Спасибо, — сказал мальчишка, принимая пакет.
Он ещё постоял с минуту, не зная, как ему уйти теперь с таким богатством... неумело поклонился и, повернувшись, побежал через дорогу на другую сторону улицы и дальше, к коробкам чёрных домов, уже сливавшихся с чёрным небом, зияющих в нём квадратами жёлтых окон.
— С Рождеством! — крикнул Сергей вдогонку.
Откуда-то слышалась музыка. Сергей ещё побродил по городку, заглядывая с улыбкой в витрины, поговорил с большой белой собакой... Через полчаса посмотрел на часы и пошёл не спеша к вокзалу. Вдруг остановился, словно одёрнутый невидимою рукою. Полез в сумку, где лежал билет и его записная книжка, потом в нагрудный карман...
— Билет...
Билета на поезд не было. Подойдя к фонарю, стал он копаться в сумке, обследовал старательно все карманы. И всё бестолку.
— Что за чушь!
Все деньги, бывшие у него в куртке, до рубля, потратил он на покупку подарков. Хотя в торце сумки, в маленьком отделении, должна находиться небольшая сумма, положенная им на всякий случай, вполне достаточная, чтобы её хватило на билет до Москвы. Заглянул и туда. Но пропали и деньги.
— Не понял, — сказал нахмурившись.
Он снова и снова рылся в карманах и перетряхивал сумку, до тех пор, пока не пришло к нему окончательное осознание того, что так и есть: он остался теперь без билета и денег.
— Кто? И где? — спросил он себя.
По улице ходили люди, с виду ничего никогда не терявшие.
— Мальчишка не мог, это точно, — считал Сергей, — он и стоял-то всё время отдельно...
Действительно, мальчишка был ни при чём.
— Зелёная шляпа! Больше некому. Сумка висела с его стороны... а я ещё отходил от столика за салфетками.
Он резко развернулся и, на ходу поправляя сумку, направился к тому кафе. Скоро он уже подходил к нему. За его стеклом было видно нескольких посетителей, а в том самом углу над чьей-то фигурой маячила зелёная шляпа! Сергей ворвался в кафе и бросился к угловому столику. Но здесь его ждало полное разочарование. Шляпа оказалась чёрной, надетой на старика с длинным жёлтым лицом. Единственным зелёным пятном был невесть откуда и как прилепившийся к ней зеленоватый конфетный фантик.
Не говоря уж о том, что этот старик был совершенно не похож на того типа, который жевал здесь свою котлету. Сергей протянул было руку к злополучному фантику, но старик так удивлённо посмотрел на него, что ему пришлось оставить своё намерение. Он осмотрел пол, ничего не найдя на нём, подошёл к продавщице и даже открыл рот, чтобы спросить её... но, видно, почувствовал, что всё бесполезно, и только махнул рукой.
Выходя из кафе, он опять увидел стоящего у дверей мальчишку...
Какое-то время Сергей смотрел на него, словно не веря своим глазам.
Потом стал допытываться, в чём дело и что он тут делает, и куда подевались купленные им подарки? Где они?
— Бомжак украл, — ответил ему мальчишка.
— Какой бомжак?
— Они там... я шёл, а он говорит: «У тебя пакет дырявый». Я пакет поднял вот так, и тот сзади мне на глаза шапку надвинул и ударил сильно, два раза. А другой вырвал пакет из рук, я даже не видел... Я шапку скинул, а их нету. Никого! Я даже не знаю, в какую они сторону делись...
— Понятно, — сказал Сергей.
Посмотрел на его распухшее ухо и вышел из кафе, с силою хлопнув дверью.
Вряд ли он понимал, что сейчас происходит с ним. Он ругался. Он говорил так громко, что люди старались не обращать на него внимания, делая вид, что им слишком хорошо известно, в чём тут дело.
— Господи! Ну почему так? Что я сделал? За что мне такое?! За что я остался без денег, без всего! Разве я не сделал здесь доброго дела, чтобы хотя бы уехать из этого паршивого городка!..
Он едва успел вскинуть голову, увидев вдруг выросшего пред собою ангела. Воздух развевался над ним волнами.
— Я идиот! — крикнул ему Сергей. — Посмотрите на последнего идиота, который возомнил себя благодетелем, расщедрился на подарки сиротке! Да лучше бы я эти деньги...
Договорить он не успел. Лба его, как молния, коснулась десница ангела. И всё исчезло.
Он очнулся на вокзале, в зале ожидания, сидящим с сумкою на коленях, среди всеобщего терпения и молчания пассажиров. Первым делом проверил билет и деньги — все было на месте. Он встал, прошёлся по вокзалу. Пару минут постоял, глядя на мигающую огнями ёлку. До прихода поезда оставалось около часа, и он не нашёл ничего лучшего, как пойти прогуляться по улице. Подошёл к небольшому кафе–«стекляшке». В этот момент из приоткрывшейся двери кафе вырвался чей-то сердитый голос:
— Иди-иди отсюда, нечего тут прикидываться! Знаем, на что вы все собираете...
Затем чья-то рука вытолкнула на улицу бедно одетого мальчишку.
Мальчишка, как видно, не очень этим расстроился, только вздохнул. Он стоял теперь на ступеньках у самого тротуара, обращаясь к прохожим:
— Пожалуйста, помогите нам.
Сергей нащупал в кармане мелочь и, сунув ему в протянутую ладошку, направился в книжную лавку, находившуюся на противоположной стороне за рекламным щитом. Он уже подошёл к перекрёстку, собираясь перебежать на другую сторону, но что-то заставило его остаться на месте. Он медленно обернулся и посмотрел на мальчишку... Дальше Сергей повёл себя не совсем обычно: дважды проходил он мимо стоящего у кафе подростка, разглядывая его с интересом и одновременно в неком недоумении, как будто вспоминая о чём-то. Наконец, он решительно подошёл к нему.
— Ну-ка, пошли, — сказал он.
— Куда? — спросил мальчишка.
— За подарками, — сказал Сергей.
— Не надо, лучше деньгами.
— Пойдём, пойдём...
Они зашли в тот же магазин, и продавец обращался к ним так, словно принимал их за своих хороших знакомых. Сергей купил хлеба, крупы, чая, сахару, килограмм мандарин. Водил за собой мальчишку, да так и вышел на улицу, держа его за руку.
— Ну, иди, — сказал он, отдавая ему пакет с подарками, — это тебе.
— Спасибо, дяденька, — сказал мальчишка.
Повернулся и пошёл прочь. А Сергей всё стоял, почему-то не мог уйти, мешая входящим и выходящим из магазина... Всё следил за мальчишкой, как тот уходит от него в темноту, белея прижатым к груди пакетом.
— Постой! — крикнул Сергей.
Он догнал его широким шагом.
— Я провожу тебя.
Вместе они миновали опустевший безлюдный рынок и пошли к черневшим в небе домам. Они проходили мимо каких-то заборов, мимо школы, кружили по бетонным дорожкам... Вышли в замкнутый многоэтажками двор, пересекли заунывно скрипящую качелями площадку, вошли в последний подъезд. По тусклой лестнице поднялись на второй этаж и попали в квартиру. В квартире, казалось, не было ничего, кроме пропахшей лекарствами тишины.
На кровати в углу лежала женщина, освещённая у изголовья лампой со столика. «Здравствуйте,» — произнёс он довольно громко. Но никто ему не ответил. Мальчишка с пакетом молча стоял у него за спиной... «Не может
быть...» — сказали ему вдруг в ответ. «Не может быть!» — сказал он, всматриваясь в её лицо. «Как ты меня нашёл?» — спросила она. «Не знаю, — ответил он, — но как ты здесь оказалась!» — «Это долго рассказывать»... Он сел на стул, потому что не мог стоять. Он расспрашивал её, задавал ей дурацкие вопросы... рассказывал что-то о
себе, оправдывался, забывал слова... Она слушала, отвечала ему, поднимая глаза... «Но как же? Но как же так?! — говорил он ей. — А кто же он?» — Его дыхание сбилось... — «Кто это?» — показал он на мальчишку. — «Это твой сын». — «Сын, — повторил он, — ну да, сын, конечно!» — «Мам, нам подарки купили,» — сказал наконец мальчишка.
«Подарки? — удивилась она, — какие?..» Он не знал, что делать с собой, он кричал: «Подарки! Какие там подарки!?» Он бегал по комнате: «Сейчас вам будут подарки! Я быстро...» — «Ты куда?» — привстала она. — «Я
сейчас, ты лежи, я сейчас... Я мигом!» — «Не уходи, не надо ничего!» Но он не слышал. Он вылетел на улицу... Было бело от снега — такое чудо после слякоти и дождя, но он не заметил, ему теперь всё было чудо. Он
летел, не чуя земли...
— У меня сын! У меня есть жена и сын!.. — повторял он как заведённый...
И едва не столкнулся с ангелом.
Ангел стоял на его пути, белее снега и ярче блещущей с неба луны. У Сергея упало сердце.
— Нет! Нет! — закричал он. — Это не сон! Ради Бога, не сон! Я прошу тебя... Ведь он же похож на меня!
— Не бойся, это не сон, — ответил ангел. — Только вот поезд уже ушёл, а магазины закрылись.
— Эх, жаль! Хотел купить к Рождеству… Сын! Понимаешь?! Жена и сын!
— На, держи, — протянул руку ангел и улыбнулся.
И Сергей увидел большой и прочный, набухший от покупок пакет с пластмассовыми ручками, из которого посверкивала головкой бутылка шампанского.


Максим ЯКОВЛЕВ
Аватара пользователя
Калинушка
Всего сообщений: 2494
Зарегистрирован: 14.12.2008
Вероисповедание: православное
Сыновей: 0
 Re: Для душевной пользы (только для чтения)

Сообщение Калинушка »

ПЕРЕПЛЫВАЯ РЕКУ

Добавлено спустя 1 минуту 55 секунд:
ДОЧЕНЬКИ
Аватара пользователя
Автор темы
Милада
Хранительница форумного очага
Всего сообщений: 14674
Зарегистрирован: 13.12.2008
Вероисповедание: православное
Откуда: самое ближнее зарубежье
 Re: Для душевной пользы (только для чтения)

Сообщение Милада »

В. Крупин

ПЕРВАЯ ИСПОВЕДЬ.

В Сережином классе у многих ребят не было отцов. То есть они были живы, но жили отдельно. Кто сидел в тюрьме, кто куда-то уехал и не оставил адреса. Сережин отец приходил раз в месяц и приносил подарки. Достанет игрушку, посидит, они сыграют в шашки, и скоро уходит. Даже чаю не попьет. Мама и бабушка в это время сидели на кухне.
В последнее время отец стал давать Сереже и деньги. Бабушка ворчала:
— Ишь, как ловко устроился, от сына откупается.
Но Сережа любил отца. И мама, это чувствовалось, тоже любила, хотя никогда не просила остаться. Деньги отца от Сережи не брала. А ему на что? Мороженое ему и так покупали.
—Давай деньги в церковь отнесем, — предложил Сережа. Они с мамой любили ходить в церковь.
—Давай, — сразу согласилась мама. — И тебе пора, наконец, на исповедь.
—Какие у него грехи? — вмешалась бабушка. — Куда ты его потащишь?
—А пойдем вместе, бабушка? — сказал Сережа.
—Я век прожила и уж как-нибудь доживу, — отвечала бабушка. — Я честно работала, не воровала, вино не пила, не курила, какая мне исповедь?
Мама только вздохнула.
Вечером они с Сережей прочли, кроме вечерних молитв, акафист Ангелу Хранителю, а утром встали пораньше, ничего не ели, не пили и пошли в церковь.
—А что батюшке говорить? — волновался Сережа.
—Что спросит, то и говорить. Сам же знаешь, в чем грешен. С бабушкой споришь...
—Она больше меня спорщица! — воскликнул Сережа. - Она вообще так зря ругается!
—Вот уже и осуждаешь, — заметила мама. — Даже если бабушка и не права, нельзя осуждать. Она же пожилой человек. Ты доживи до ее лет, еще неизвестно, каким будешь.
В церкви они купили свечи и пошли в правый придел, где вскоре началось исповедование. Вначале отец Виктор читал общую молитву и строго спрашивал, лечились ли у экстрасенсов, ходили ли на проповеди приезжих гастролеров, различных сектантов... Потом вновь читал молитву, говоря время от времени:
—Назовите свои имена.
И Сережа вместе со всеми торопливо, чтоб успеть, говорил:
—Сергей!
Впереди Сережи стояла девочка его лет, может, даже поменьше. В руках она держала листочек из тетради, на котором было крупно написано: «Мои грехи». Конечно, подглядывать было нехорошо, но Сережа невольно прочел, успокаивая себя тем, что это как будто обмен опытом. Было написано на листке: «Ленилась идти в детсад за братом. Ленилась мыть посуду. Ленилась учить уроки. Ленилась мыть пол. В пятницу выпила молока».
Сережа прочел и охнул. Нет, у него грехи были покруче. С уроков с ребятами в кино убегал. Кино было взрослое и неприличное. А посуда? Сережа не то, чтоб ленится, но тянет время. Он знает, что бабушка заставляет его, заставляет, а потом сама вымоет. А вчера его посылали в магазин, а он сказал, что надо учить уроки, а сам болтал целый час по телефону с Юлей, всех учителей просмеяли...
Ну вот, и Сережина мама пошла к батюшке. Видно, что плачет. Батюшка укрывает ее склоненную голову епитрахилью, крестит сверху и отпускает.
Сережа собрался с духом, перекрестился и подошел к батюшке. Когда тот попросил говорить о своих грехах, у Сережи вдруг вырвалось само собой:
—Батюшка, а как молиться, чтобы папа стал с нами все время жить?
—Молись, милое дитятко, молись своим сердечком чистым, Господь даст по вере и молитвам.
И еще долго говорил батюшка с Сережей. А потом было Причастие. И эти торжественные слова: «Причащается раб Божий Сергий...», в это время хор пел: «Тело Христово приимите, Источника Безсмертного вкусите». Сережа причастился, поцеловал Чашу, со скрещенными руками подошел к столику, где ласковая старушка подала ему крохотный серебряный ковшик со сладкой водичкой и дала мягкую просфору.
Дома радостный Сережа ворвался в комнату к бабушке и радостно закричал:
—Бабушка! Ты бы знала, сколько у меня грехов! А ты говорила! Не веришь? А вот пойдем, пойдем вместе в следующий раз.
А вечером вдруг позвонил папа. И Сережа долго говорил с ним. А в конце сказал:
—Папа, а ведь это неинтересно — по телефону говорить. Давай без телефона. Мне, папа, денег не надо и игрушек не надо. Ты так просто приходи. Придешь?
—Приду, — сказал отец.
—Нет, ты совсем приходи, — сказал Сережа.
Отец промолчал.
Вечером Сережа долго молился.
***
Ты еси Пастырь Добрый, взыщи мене агнца, и заблуждшаго да не презриши мене.
Аватара пользователя
Марфа
αδελφή
Всего сообщений: 37848
Зарегистрирован: 20.12.2008
Вероисповедание: православное
Сыновей: 1
Дочерей: 1
 Re: Для душевной пользы (только для чтения)

Сообщение Марфа »

Хотел раздвинуть стены сознания, а они оказались несущими.
ksks
Всего сообщений: 5541
Зарегистрирован: 25.03.2009
Вероисповедание: православное
Образование: начальное
 Re: Для душевной пользы (только для чтения)

Сообщение ksks »

Аватара пользователя
Автор темы
Милада
Хранительница форумного очага
Всего сообщений: 14674
Зарегистрирован: 13.12.2008
Вероисповедание: православное
Откуда: самое ближнее зарубежье
 Re: Для душевной пользы (только для чтения)

Сообщение Милада »

Владимир Кузин.

СВЯТЫНЯ.

По окончании Литургии из храма вместе с другими прихожанами вышли две женщины средних лет.
- Давай подадим, - Галина Сергеевна кивнула на двух лохматых мужиков в потрёпанной одежонке, просящих милостыню возле церковной ограды.
Женщины подошли к ним.
Елизавета Николаевна вынула из сумки кошелёк, высыпала из него на ладонь монеты и стала их пересчитывать. А Галина Сергеевна быстро подала обоим нищим по десятирублёвой купюре и посмотрела на подругу:
- Не будь скупердяйкой, отдай им всю мелочь.
- Ну да, - покачала та головой, - мне ещё стиральный порошок нужно купить, мыло…

… По дороге домой Елизавета Николаевна обратилась к подруге:
- Галя, ты поможешь мне её повесить? – она кивнула на свёрток, который держала в руках.
- А твой-то что, разучился молоток в руке держать? Или опять запил?
- Дело не только в водке. Он вообще иконы на дух не переносит.
- Слушай, как ты с ним живёшь?
- Как в аду… Знаешь, в молодости у нас с Виктором было много общего. И в кино мы с ним частенько хаживали – порой на откровенную пошлятину; и, чего греха таить, весёлых компаний не чурались, с выпивкой и танцульками. Я ведь тогда христианкой только по названию была – ну, там в воскресную службу свечку поставить, молебен о здравии заказать… Да и он вроде бы не против моей веры был, только посмеивался надо мной – мол, отсталая я, тёмная… А уж любил меня! Цветами прямо задарил… Но когда пить начал, всё круто изменилось: ни помолиться при нём, как следует, ни иконку в дом принести – брюзжит, как старый дед… Сквернословие его, бредни пьяные – надоели хуже грыжи. Веришь, несколько раз порывалась от него уйти; да ведь пропадёт без меня: ни постирать себе, ни сготовить, даже разогреть не умеет…
- Нужно терпеть, Лизонька. Иного пути в Царствие Небесное, как только через Крест, не бывает.
- Откуда нам это знать, - вздохнула Елизавета Николаевна. – Просто надо жить по совести, а там как Бог даст.
- Тебе, подружка, надо почаще Евангелие да Святых Отцов читать. Тогда и сомнений не останется.
- Да всё времени не хватает…
- Как у Марфы…
- У кого?
- Притча есть такая, о двух сёстрах - Марфе и Марии. Первая принялась угощение Спасителю готовить, когда Он у них остановился, а вторая села возле Него и стала слушать Его проповедь. И Христос похвалил её за это. Сказал, что Мария о своей бессмертной душе заботится, а Марфа думает о тленном…

… На звонок никто не вышел. Елизавета Николаевна открыла ключом дверь, и женщины вошли в квартиру.
- Может, спит? – шёпотом спросила Галина Сергеевна. И прислушалась: - Нет. Кажется, одни…
- Ну и слава Богу, - обрадовалась Елизавета Николаевна. – Сейчас икону повесим и чайку попьём.
Женщины разделись и прошли в комнату.
Елизавета Николаевна развернула бумажный свёрток и, взяв в руки довольно увесистую деревянную
икону с изображением Спасителя, просияла:
- Благодать-то какая, чувствуешь? Особенно сейчас, когда её в церкви освятили…
- Красивая, ничего не скажешь…
- Отец Николай – иконописец от Бога… Слушай, дай мне его адрес. Жива буду, в следующий отпуск обязательно поеду к нему в Загорск, полюбуюсь на его работы.
- Сейчас… - Галина Сергеевна направилась в прихожую, где висело её пальто… Минуты две спустя возвратилась растерянная: - Ума не приложу, куда записную книжку подевала… Скорее всего, дома оставила. Вернусь, выпишу тебе адрес на листок и к следующей службе принесу, ладно?..
Елизавета Николаевна нашла молоток, гвозди; но едва женщины стали примерять, где повесить
икону, входная дверь заскрипела и в прихожей раздались шаги.
- Никак твой явился… - с сожалением покачала головой Галина Сергеевна.
И тут же в комнату вошёл мужчина с густой щетиной на опухшем лице.
- Наконец-то… - обратился он к Елизавете Николаевне. - Я уж думал, ты в своём молельном доме снова до обеда пробудешь… Дай тридцатку, позарез нужно.
- Опять горит? Только вчера зарекался…
- В последний раз, клянусь. Хотел у Лёхи занять; да его, как назло, дома нет. Куда он с утра подался?
- Поди-ка туда же, куда и ты намылился… Тебе же было сказано: денег у меня нет.
- Ладно прибедняться. Забыла, сколько я тебе отпускных принёс?
- А сколько из них уже пропил, не помнишь? Хочешь, чтобы мы, как в прошлый месяц, одни сухарики грызли? А ведь у тебя язва… Здоровье своё изуродуешь, душу погубишь. Каким перед Богом предстанешь, подумай.
- Хватит мне лапшу на уши вешать. Ты мои пять с половиной тысяч в момент подхватила, я даже глазом не успел моргнуть…
- На водку не дам.
- Не твоё дело, на что я свои кровные потрачу. Я же к твоим грошам не лезу!
- Да ведь жрать-то ты с меня потребуешь!
- Обойдусь… Гони три червонца!
- Повторяю, нет у меня денег, я почти всё истратила…
- Куда?
- А куртку зимнюю тебе купили, а холодильник отремонтировали…
- Всё равно ещё много оставалось…
- Разговор окончен. Я и так из-за тебя греха на душу много взяла.
- Да ты что, мне назло?.. – Виктор подступил к жене и попытался схватить её за плечо.
- Но-но, ты не очень-то руки распускай, - вступилась за подругу Галина Сергеевна.
- А тебе чего здесь надо, пошла отсюда!
- Совести у тебя нет, ты же Лизе всю жизнь испортил!
- Галя, не надо, - посмотрела на подругу Елизавета Николаевна.
- Это я ей испортил? – глаза у Виктора загорелись. – Ничего себе заявочки! А не наоборот?!. В девках и спеть, и сплясать могла… А теперь ни в гости не сходить, ни в кино… Я уж про постель молчу: пост, видите ли, у неё…
- Витя! – Елизавета Николаевна покраснела.
- … Платок старушечий на себя напялила… Да настоящие бабы такой причесон наведут и губки накрасят – под ложечкой засосёт, когда их увидишь! А эта в монашку себя превратила, только молится да молчит… На фига мне такая баба сдалась!..
Елизавета Николаевна опустила голову.
- Не тебе её судить, – ответила Галина Сергеевна. – Она по заповедям живёт, спасается… А вот тебе от Бога точно достанется. Эх, и повертишься тогда вьюном, запоёшь соловушкой – только поздно будет!
- Да пошла ты со своими бреднями знаешь куда! Фанатичка, как и она!.. – Он кивнул на жену. – В последний раз спрашиваю, - обратился он к Елизавете Николаевне, - дашь тридцатку? Или я… -
он схватил молоток, – расшибу твою маляву к едрени фени!
И мужчина метнулся по направлению к табуретке, на которой лежала икона, принесённая женщинами из церкви.
- Виктор! – встрепенулась Елизавета Николаевна.
- А вот этого не смей! – Галина Сергеевна преградила ему путь. – Я тебе за это глотку перегрызу!
- Чего-о? – протянул мужчина. – А не хочешь, сейчас тебе башку проломлю – вот этим молотком!
- Ну проломи, проломи! – вскрикнула Галина Сергеевна. - Я за Бога умру, а вот ты на чью радость подыхать будешь?!.
- Прекрати! – Елизавета Николаевна бросилась к мужу и выхватила из его руки молоток. – Совсем очумел?!.
- Ты мне дашь на чекушку или нет?
- С сегодняшнего дня ты от меня не получишь ни гроша! Хватит! Я сама виновата, довела тебя своими подачками! Да ведь жалела; думала, опохмелится человек и одумается… А бесы только смеялись надо мной… Иди вон. Придёшь пьяный – не пущу на порог, так и знай! Будешь в подъезде ночевать. А начнёшь буянить – позвоню в психушку.
- Вон как заговорила! В психушку? Ладно…
Виктор кинулся к окну, быстро открыл обе правые створки и встал на подоконник.
- Ты в своём уме?! – бросилась к нему Елизавета Николаевна. – Восьмой этаж!
Но он, словно пушинку, оттолкнул жену от себя. Та не удержалась на ногах и упала.
- Вот тебе моё последнее слово: сейчас же возьмёшь молоток и раздолбаешь свою святыню, - мужчина кивнул на икону, лежащую на табуретке. – Или я прыгаю вниз. И я не шучу. Считаю до трёх. Раз…
- Виктор, опомнись! – Елизавета Николаевна поднялась с пола, держась за разбитую губу.
- Два…
- Галя, - умоляюще посмотрела она на подругу.
- А что я сделаю… Дурень, ты же прямо в ад полетишь, без остановок…
- Три… - Виктор сделал шаг вперёд, поскользнулся и… повис, ухватившись за створки окна.
Елизавета Николаевна вскрикнула и закрыла лицо руками… Затем с ужасом посмотрела в сторону окна, где кряхтел её супруг и виднелись лишь его голова и руки.
- Галя, сними его… - плаксиво проговорила она.
- Чтоб он меня с собой утащил?
- Витенька!..
- Руби, ну! – Мужчина громко застонал. – Не могу больше! – Он разжал ладонь и повис на одной руке. – Падаю!.. Мама!..
Елизавета Николаевна схватила молоток и что есть силы ударила им по иконе. Галина Сергеевна на мгновение оцепенела… Затем схватила подругу за руку:
- Ты… рехнулась!. Ты спятила! – Она захлебнулась от негодования. Затем посмотрела на икону: в середине её была широкая вмятина, от которой в разные стороны отходили извилистые трещины…
Виктор подтянулся на руках, опёрся коленкой о подоконник и ввалился в комнату. Поднялся, глянул на икону, затем на жену и расхохотался:
- Вот это монашка!.. Вот это я понимаю!.. А ещё молится по утрам!..
Галина Сергеевна, заподозрив неладное, подошла к окну и глянула вниз:
- Строительная люлька… - Она обернулась к Елизавете Николаевне: - Он тебя, дуру, разыграл!..
Мужчина продолжал хохотать; а Галина Сергеевна, с ненавистью посмотрев на подругу, перекрестилась на разбитую икону и пошла в прихожую… Когда входная дверь за ней закрылась, Виктор подошёл к супруге:
- Ну, поиграли в святош и ладно. Дай опохмелиться…
Он запустил руку в карман её кофты и вынул оттуда кошелёк. Сразу повеселел:
- В последний раз, Лизок, поверь… Вот, беру тридцать рублей и ни копейки больше. – Он показал жене купюры и, положив кошелёк на стол, поцеловал её в щёку.
Лицо Елизаветы Николаевны побледнело, губы задрожали… Когда муж вышел из квартиры, она стояла несколько минут, не смея шелохнуться… Наконец, положила молоток на пол и, пошатнувшись, опустилась на колени:
- Не за себя прошу, Господи, не смею… Пощади раба Твоего Виктора, не вмени ему во грех его поступок. Ибо это я во всём виновата… крепко виновата…
Из её глаз брызнули слёзы:
- Пустобрюхая я… на всю жизнь… и скрыла это от него ещё до свадьбы… Думала, привыкнем друг к другу, тогда легче будет правду перенести… А после струсила, так и не сказала ему… Теперь понимаю, какой великий грех на мне. Ведь если бы он женился на другой и у него был сынок или дочка, он бы не запил! Это он с тоски к рюмке потянулся, я это чувствую! – Елизавета Николаевна всхлипнула. – Да и прав он, какая я ему жена. Сколько лет он от меня слова ласкового не слышал, только ругань одну да упрёки… Это я сердце его каменным сделала. Как-то в мороз он синиц на балконе принялся кормить; так я на него, как бешеная, заорала – мол, квартиру застудишь… Когда молитву читала, дверь за собой закрывала; а нужно было, чтобы он слышал… слышал… Может, слово святое растопило бы его душу… Как же так получилось, что я стала шарахаться от него, будто от чумы? Ведь мы же с ним венчанные… Прости меня, Господи, за его душу… А за это… - она посмотрела на разбитую икону, - знаю, нет мне прощения, я и не молю о нём…
Она перевела взгляд на фотографию, висевшую на стене, где они с Виктором, ещё молодые, стояли с букетами цветов и, обнявшись, улыбались… Перекрестила её, поклонилась… хотела ещё что-то сказать, но не смогла – душили слёзы…

… А Галина Сергеевна, выйдя из подъезда, тут же направилась в сторону храма, в котором они с Елизаветой Николаевной только что были на Литургии. Губы её тоже дрожали; она почти беспрерывно шептала:
- Господи, виновата я перед Тобой, что не разглядела вовремя богохульницу, что не смогла уберечь икону Твою Святую от греха кощунства! Отрекаюсь я от этих двух слуг сатаны в человеческом облике и дел их мерзких! Господи, прости меня, грешную…
Недалеко от церкви она увидела всё тех же двух нищих. Только теперь они сидели возле гаража и раскладывали на газете продукты.
Галина Сергеевна подошла к ним и протянула каждому по монетке.
- Благодарствую… - ответил один из них.
Другой положил денежку в тряпичный мешочек, в котором Галина Сергеевна разглядела уголок маленькой книжицы с бардовой обложкой.
Женщина продолжила путь… но вдруг остановилась: “Кажется, моя записная книжка… Как она к ним попала? Неужели спёрли?”
И она сделала несколько шагов по направлению к тем же мужикам, сидевшим за углом гаража и потому её не видевшим.
- Слушай, откуда у тебя такой красивый блокнотик? – услышала Галина Сергеевна голос одного из них. И остановилась, прислушавшись.
- Да у этой бабы сегодня из кармана выпал, когда она нам червонцы доставала.
- Надо было ей вернуть, нехорошо так…
- Ага, чтобы она нас ворьём посчитала? Знаю я, чем подобное заканчивается…
- Брось, она женщина добрая, раз подаёт...
- Причём не только здесь. Видел я её и возле Успенского, и у Княгининского… Подаст, отойдёт в сторонку и вот в эту книжицу записывает, какую сумму всучила. Сейчас покажу… Видишь?.. А в соседней графе умножает это число на семь…
- Для чего?
- Писание нужно знать, дурья башка. Господь обещал милостивым воздать седмерицею. Вот она, видать, свой будущий прибыток и подсчитывает…
Галина Сергеевна выскочила из-за угла гаража с побагровевшим лицом.
- А ну, дай сюда! – Она резко выхватила из руки бородатого мужика свою записную книжку. - Получил своё - и чеши отсюда, пока хворостиной не погнала!.. Ишь, пристроились – задарма хлеб жевать!..
И она быстро направилась в сторону храма…
***
Ты еси Пастырь Добрый, взыщи мене агнца, и заблуждшаго да не презриши мене.
Аватара пользователя
Автор темы
Милада
Хранительница форумного очага
Всего сообщений: 14674
Зарегистрирован: 13.12.2008
Вероисповедание: православное
Откуда: самое ближнее зарубежье
 Re: Для душевной пользы (только для чтения)

Сообщение Милада »

Сергей Хайлов.

ХОРОНИЛИ ВИТЬКУ...

Хоронили Витьку. Шел дождь. Мелкий и теплый. Вода собиралась в лужицы, потому что деваться ей было некуда. Кругом была глина. Я опоздал. Опоздал по-глупому. Задержался у ворот кладбища, встретив друга с которым когда-то работали вместе. Он стоял, курил, никуда не торопился. Вспомнили Витю. Я и подумал, что приехал рано, что гроб с Витькой еще в пути. А друг то и стоял специально, чтобы встретить опоздавших и заблудившихся.
Когда же в разговоре выяснилось, что его уже хоронят, было поздно. Я пробежал по дорожкам кладбища, быстро нашел толпу народа. Витька уже был в земле...

Все было очень быстро, потому что Виктор крещен не был . Сознательно. И отказывался наотрез, несмотря на просьбы матери и брата. Теперь я думаю, что даже хорошо, что я не увидел его в гробу. Не остался он в памяти моей неживым. Живым остался.
Как и все мы, Витька "попал на эпоху". То есть стал самостоятельным и трудоспособным как раз тогда, когда в стране сменился социально-экономический строй. Это звучит наукообразно, но означает очень простое состояние жизни страны. Безвременье, безвластие, безнравственность и беспредел.
Люди терялись. Они продолжали работать на заводах в НИИ, и работа была, но смысла в ней уже почти не было. Кто-то искал халтуры, кто-то собирался уехать за рубеж навсегда, чтобы ничего этого больше никогда не видеть. Кто-то ухватился за возможность личного бизнеса, открывал кооперативы, частные предприятия и начинал заколачивать безумные деньги. Кто-то начинал бизнес на государственных деньгах, и такой бизнес становился наиболее успешным. Кто-то торговал, перекупая сырье у производителей еще по старым социалистическим ценам, впаривая его на запад по жутко высоким рыночным американским и европейским. Были и те, кто начинал с нуля. С тысячи рублей вскладчину. Этим было очень тяжело, но рынок сложился так, что выжили и они.
Почти в самом начале компьютерного бизнеса, через друзей устроился и я в компьютерную фирму. Витька там уже был. Работал водителем. Человеку попавшему в коммерческую частную структуру прямо из одного из многочисленных "Научно-производственных объединений", было непросто привыкнуть к порядкам и правилам молодого бизнеса. Расставшись с работой, где платили 480 рублей зарплаты и в командировки надо было ездить за свой счет, я просто убил наповал своих домашних, принеся домой за месяц 2500 рублей, полученных просто за работу. От резких премен ехала крыша. Причем у всех. У меня, потому что я никак не мог понять этот фантастический спрос на факсы и принтеры, эти отгрузки компьютеров грузовиками, эти безумные траты денег под новый год, потому что в госконторах по-прежнему были планы "по освоению средств". И когда 30 декабря в торговый зал влетали очередные Генеральный директор и Заместитель Генерального директора с единственным вопросом "Что у вас осталось? Продайте что-нибудь! Ну пожалуйста!"
Я сначала терялся. Ехала крыша у собственников, у владельцев, у капиталистов. Однажды я продавал компьютеры человеку, который в разговоре обмолвился, что ему кредитов на западе под бизнес дают больше чем правительству нашей страны... И это было правдой.
Было правдой и другое.
Директор мог просто, как в западном кино или как нас учили на политинформации, вызвать к себе сотрудника и сказать ему, упиваясь властью:
- Фирма в Ваших услугах не нуждается.
Или еще проще:
- Свободен!
Или, даже не утруждаясь, попросить Сидорова, сказать Петрову, что тот уволен, а потом не принимать Петрова и игнорировать его вопросы. На намек человека насчет расчета, неиспользованного отпуска можно было услышать циничное:
- Скажи спасибо, что с миром отпускаем.
Потом пошли бритые мальчики в кепках, которые сначала набивали свои офисы оргтехникой, а потом они же предлагали нам крышу. И каждый раз, познакомившись с крышей нашей конторы, навсегда забывали к нам дорогу. Такого количества бандитов, "быков", авторитетов, воров и директоров я никогда в жизни не видел. В курилке народ с гордостью, но тихонько делился знаниями о крутизне нашей "крыши". Потом сравнивали. Все знали наизусть какая контора под кем ходит. Говорили:
- Да, теперь этим ребятам вообще все можно, они под Малышевскими.
Или:
- Не повезло банку, под "чеченов" они попали. Тяжело под ними.
Новая жизнь затягивала. Появились привычки, манеры, профессиональный жаргон. Все эти: «Поднимем ценничек», «Платите и летите», «Это Ваши проблемы», «А кому сейчас легко?». Сложилась определенная манера одеваться, говорить, вставляя через слово "блин" или "как бы".
В стране была беда. Уезжали специалисты, сходили с ума ученые и инженеры. Еще вчера бывшие начальниками, не знали как прокормить семью, некоторые голодали. А у нас все курили "Bond", "Winston", "Marlboro", "Camel". И курили много, смачно. Появился какой-то культ этого курева. Курили когда отдыхали, когда перерыв, когда работали. Курили когда радовались, когда нервничали, когда уставали. Курили грузчики и владельцы фирм, курили менеджеры-продавцы и инженеры-сборщики.
Еще ели. Сыто ели, и пили. Дорогую водку, лучшее пиво. По праздникам закатывались банкеты в ресторанах с пальбой и салютами. Потом начались кризисы, дефолты. Многие разорились, начались трагедии, долги. Стали расти цены. Бизнес сопротивлялся. Иногда, чтобы выжить, вчерашние партнеры "кидали" друг друга. Фирмы делились, меняли офисы из-за непомерной арендной платы. Налаживались новые схемы безнеса. Кто-то начинал все заново, исчезали монстры компьютерного рынка, но одновременно вырастали никому неизвестные маленькие магазинчики. И те немногие, кто через все это прошел, и выжил на рынке, превратились в настоящих монстров, акул бизнеса, они узнали правила, поняли свою цену, они стали избегать дешевых эффектов, перестали ввязываться в авантюры.
Курить стали больше. Еще больше!
Витя начал собственное дело, которое очень быстро перестало приносить прибыль, потом стало приносить убытки, потом долги. Потом он вернулся, потом снова ушел. Потом он сменил старенькую "Волгу" на "Соболя" и продолжая работать в компьютерной фирме, стал удачно подхалтуривать. Был он всегда весел, уверен в себе. В любой момент готов был придти на помощь.
Мог запросто подвезти вещи с квартиры на квартиру. Мог, на ночь глядя сорваться в область, чтобы помочь людям выехать с дачи с ребенком. Просто. По звонку. Мог набить морду человеку, обидевшему друга. Мог дать денег в долг. И не просто мог, а делал.
Креститься так и не стал. Говорил, что не верит во все это. И в общем, хоть жизнь у «компьютерных людей» была не сахар, иногда тяжелой, нервной, а иногда опасной, но все неплохо пережили самый тяжелый кризисный период. А период этот был не мал! У нас успели вырасти дети, кто-то женился, кто-то развелся. Начали умирать родные люди. Время брало свое. Был момент, когда за три года мы похоронили восьмерых родственников. Дошло до того, что я стал побаиваться неожиданных телефонных звонков. За это время я побывал и в крематории, и на сельских кладбищах и на городских. Были и тихие похороны, и похоронные процессии. Иногда, до последнего момента, некому было вырыть могилу. Иногда приходилось везти тело родного усопшего на своей легковой через половину Ленобласти, молясь чтобы не остановил гаишник.
Родные умирали и внезапно, и в юном возрасте и в преклонном, многие долго и тяжело болели. Череда инсультов и инфарктов прокатилась по моей семье. Родственники чаще встречались на похоронах, чем в жизни. Но одно обстоятельство я не мог не заметить. Даже совсем убитые горем люди, матери и жены всегда немного оттаивали после отпевания. Их "отпускало". И на священника они смотрели, как на заступника, который в отличие от них еще имеет какую-то связь, ходатайство на небесах за дорогого человека. В нем, в молитве, в словах утешения еще была надежда. И всегда в людях оставалось чувство исполненного долга по отношению к родному усопшему, крещеному.
Крещеному... А вот Витя был не крещеный. И все было не так. И сейчас не так. И всегда будет не так. И горе людское было, и искренние слезы о потере. Друзья были рядом, все с кем он когда-то работал, вспомнили и пришли. И ясно было что Витю любили, и что человек он хороший, добрый. И вот ушел. Из-за упрямства какого-то, будто и не своего. Мне он жаловался, что иногда не может поднять коробку, из-за боли в левой руке еще в феврале, а умер в мае. Три месяца терпел! Если бы послушал совета пойти к врачу, и, наверное, не только моего, то помогли бы ему. Инфаркт сейчас и определять и лечить умеют. Лишь бы вовремя. Но если Витька сказал:
- Да ну их этих врачей, - значит все. Ничем не заставишь. Такой характер.
Те, кто стоял около могилы выглядели страшно. Растерянные, в слезах. Это и были те самые «компьютерные люди», те, кто за несколько лет обеспечил необходимой техникой целый промышленный регион, те, кто не мыслил себя без этой торговли, для кого торговля была не только способом существования, она была как сама жизнь. Проводя на работе по двенадцать часов, менеджеры по продажам жили как бы внутри этого рынка и совершенно точно являлись «кастой». Если меняли работу, то менялось только название фирмы и зарплата, содержание оставалось прежним. Если открывали свое дело, то начинали торговать опять же компьютерами и оргтехникой. Манера говорить, стиль одежды, темы разговоров позволяли безошибочно определить – менеджер. Там, на рынке, они были королями. А здесь, на кладбище, все чем они жили становилось неважным.
Здесь они были просто людьми, которые увидели неотвратимую смерть. Витька был молод, и все происходящее казалось нереальным, потому что так не должно было быть.
Люди растерялись. Они не знали куда встать, как смотреть. Кто-то стоял поодаль, не приближаясь. Кто-то уткнулся другому в плечо. Так и стояли молча. И.... курили. Это сильнее всего било по глазам. После такого количества похорон с отпеванием, запахом ладана. После храмов и молитв. Люди, курящие около могилы Витьки меня добивали совсем. И эти окурки на глине...
Окончательно придавили сердце слова, сказанные мне в ответ на вопрос о Витином крещении.
- Так ты же сам верующий, крещеный, вот и помолись за Витьку!
- Но я не могу. Нельзя. Он же не верил.
- Нет, надо молиться и Господь примет душу. Так утверждают знающие люди.
Говорил это человек совершенно искренний, честный. Он верил, что что-то можно исправить. Он почему-то решал и за Церковь и за Бога. И объяснить ему ничего было нельзя. Да и как? Сказать правду про Витькину участь, согласно Евангелию и учению Церкви, так сразу и услышишь про "жестокого" Бога, про "неправильную" Церковь и про себя еще вдогонку. Ничего не стал говорить. Промолчал. Он же сам выбрал. Своей свободной волей. Плакать можно. Осуждать - нет.
Потом многие выпили водки, потом все снова курили, потом мне стало так тяжело, что сказав слова соболезнования отцу, матери и брату покойного я уехал. Уехал в Храм. Просто стоял. Вспоминал. Думал. Проходивший мимо алтарник спросил:
- На вас лица нет. Плохо вам?
- Друга похоронили, некрещеного. Без отпевания и молитв. И помолиться хочу и не могу. Нет выхода, вот и не отпускает. Я же представляю каково его душе сейчас.
- А вы просто помяните человека словом добрым. И это будет все, что можно сделать теперь. Прошло три года.
Вот, помянул...
***
Ты еси Пастырь Добрый, взыщи мене агнца, и заблуждшаго да не презриши мене.
Аватара пользователя
Максим75
Всего сообщений: 22745
Зарегистрирован: 28.07.2009
Вероисповедание: православное
Сыновей: 1
Дочерей: 3
Образование: высшее
Профессия: неофит
Откуда: Удомля
 Re: Для душевной пользы (только для чтения)

Сообщение Максим75 »

Пустой кувшин
Маргарита Кукушкина


Уны-ы-ни-е. В этом слове слышится вой ветра в печной трубе выстуженной избы. Зелёная тоска в душе. Не могу понять истинную причину её возникновения. Учёные кличут немотивированной депрессией. Ага. В этот раз вроде бы из-за нехватки денег. А может, потому что в квартире прохладно или дети совсем не слушаются? Хорошо, надо попробовать развеяться. Точнее, отвлечься. Почитать любовный роман, детектив, фэнтэзи. Ещё лучше посмотреть фильм, интересную передачу или вкусно поесть. Так. Кажется, помогает. Вот именно, кажется… Всего-навсего временная анестезия. Кончаются развлечения и удовольствия - уныние тут как тут.

Совсем недавно отчётливо поняла: всё иллюзия. Даже, если представить, что в моём распоряжении миллионы, а я сама – супер-пупер модель… Преуспевающая дама, и есть куча поводов гордиться собой… Ха, и пальцем не надо шевельнуть – всё за меня делают горничные, прачки, гувернантки… Ил-лю-зи-я. Всё равно со всеми моими миллионами, 90х60х90-ми и домработницами всё та же сжимающая сердце тоска будет моей спутницей. Элементарно. Ведь, если не изменится внутренность, внешние перемены ничего не дадут. Вот именно, внутри болит. А коли болит, значит, там что-то есть. Страдает, томится.

Библию в руки взяла, а там человек сравнивается с сосудом. Получается, что надобно чем-то добротным заполняться, а то воет внутри ветер, гудит в пустой таре. У-у-у-у…
Я посмотрел на свою жизнь, и увидел смерть, потому что не был с Тобой.
Я рыдал над Твоим гробом, а Ты открыл мой.
Я говорил много слов всем, кроме Тебя, но только Ты услышал меня.
Аватара пользователя
Автор темы
Милада
Хранительница форумного очага
Всего сообщений: 14674
Зарегистрирован: 13.12.2008
Вероисповедание: православное
Откуда: самое ближнее зарубежье
 Re: Для душевной пользы (только для чтения)

Сообщение Милада »

Марина Алёшина.

КАК ДОЕСТЬ МАННУЮ КАШУ...

Тихо было на кухне. Сережа кис над манной кашей. Зашла тётя Рита, крёстная Сережи, которая приехала погостить.
— Так, — нахмурилась она, бросив взгляд на тарелку с кашей, — ты собираешься до вечера над ней сидеть?
Сережа тоскливо промолчал и на всякий случай надул щёки.
Тётя Рита сказала:
— От манной каши прибавляется ума. Ты ведь знаешь знаменитую историю про Ваню-богатыря и манную кашу?
— Нет! — оживился Сережа.
— Придётся рассказать. Бери-ка ложку. Готов?
— Готов! — вид у Сережи стал довольный.

«Значит так. Поехал богатырь Ваня спасать от дракона Прекрасную принцессу, чтобы жениться на ней. А Маша соседская осталась дома плакать да горевать. Это во всех сказках есть. А вот чего нет. Подъехал он совсем близко к замку, видит — перед ним круглое озеро, такое же круглое, как твоя тарелка. А в озере том вместо воды — манная каша.
Ни переплыть то озеро нельзя — лодка сразу увязнет, ни по дну перейти — кашей захлебнёшься. Что делать? Сел он на берегу, задумался. Немножко каши попробовал. Вкусная!
И ты не зевай, Сергей, тоже попробуй немножко.
Посидел он, подумал, да как крикнет:
— Эй вы, птицы небесные! Я вам помогал?
— Помогал, — отвечают птицы, — гнёзда не разорял, из рогатки не стрелял, скворешники делал!
— Так и вы мне теперь помогите: нужно кашу эту съесть.
Налетели птицы, хотели в каше дорогу к замку проклевать. Клевали-клевали…
А ты, Сергей, тоже посередине кашу собери, как будто дорогу птицы проклевали. Вот так.
Но не получилось у них. Они дорожку проклюют, а каша снова на середину сползается. Прямо, как у тебя.
Ну-ка, ещё раз дорожку посередине тарелки…
Дальше слушай. Кликнул богатырь Ваня зверей. Помогите, мол, как я вам помогал.
Взялись звери все вместе. Кто любит кашу, кто не любит — все помогают. И получился у них целый коридор, как дорога к замку. И у тебя должен быть в тарелке коридор. Есть? Тогда дальше слушай.
Сел на берегу богатырь Ваня. Перед ним — прямая дорога к замку. Пройди по ней, дракона убей, на принцессе женись. Красота!
Но он задумался что-то: «Вот женюсь я на принцессе, сядем мы утром завтракать, подаст нам мама кашу. А принцесса начнёт капризничать: «Не буду я кашу! Не люблю её! Дайте мне чипсов заморских и жевачки!». И шепну я ей: «Ты мою маму не обижай! Съешь кашу, будь другом!» Но разве принцессу уговоришь?
А зверям так каша понравилась, что они уже правый берег доели, за левый взялись. Прямо как ты.
И решил богатырь Ваня: «Вернусь-ка я лучше домой и женюсь на Маше. Она настоящий друг. Если её попросят, она и кашу съест, даже если не любит её».
Взял он немного каши с левого берега и поехал домой на Маше жениться. И ты, Сергей, последнюю ложку с левого берега в рот клади.
Вот и выходит: кто кашу ест, тот самый умный!»

Мама, которая слушала сказку у двери в кухню, засмеялась и сказала:
— Ну и выдумщица ты, Рита!
— Я ему не сказки рассказываю. Это ведь самая настоящая, жизненная правда!
И все засмеялись.
***
Ты еси Пастырь Добрый, взыщи мене агнца, и заблуждшаго да не презриши мене.
Аватара пользователя
Автор темы
Милада
Хранительница форумного очага
Всего сообщений: 14674
Зарегистрирован: 13.12.2008
Вероисповедание: православное
Откуда: самое ближнее зарубежье
 Re: Для душевной пользы (только для чтения)

Сообщение Милада »

Лариса Брегеда.

ПРОСТИ.ПОКА ЕСТЬ ВРЕМЯ...

Если можешь, прости…

Муж с первого же момента нашего знакомства показался мне мягким и безвольным человеком. Что ни попросишь – сделает. Речь, конечно, о разумных пределах – звезд с небес я не требовала, да он бы и не взялся за такое бестолковое занятие. Но мои предположения оказались верны…
У меня, у красивой, успешной, сильной, уверенной в себе и перспективной женщины - был сильный ожог - на меня упала кастрюля кипящего супа. Помню: я бежала из кухни в комнату по прихожей и просто кричала от боли. Время остановилось, что ли, но когда во время этого нелепого и вынужденного кросса я увидела в комнате – прихожая в этот момент мне показалась длиннющей! – врача, этакого стройного и симпатичного бородача в дымчатых очках, обнявшего себя от страха руками и застывшего на месте, то подумала: «Это – ОН! И мы будем вместе…»
Мой будущий муж, тогда врач «скорой помощи», приехавший на свой первый в жизни вызов, рассказывал: «Когда я тебя увидел такую – в мини-бикини, обмазанную чем-то блестящим, я забыл обо всем…» Меня добрые соседи обильно смазали подсолнечным маслом, а я, видя, как ведет себя доктор, КАК смотрит на меня, облитую борщом, – со страхом и трепетом - закричала ему чуть ли не кокетливо: «Ну, сделайте хоть что-нибудь!» И что же? Он, прекрасно зная, что обезболивающего эффекта не будет, если обычным средством меня обработает, стал руки, спину, на которых еще мирно покоились кусочки картошки из борща, капусты и даже лаврового листка, опрыскивать чем-то специальным…
Тогда я, грешница, подумала (слава Богу, не коварно, а с радостью: наконец-то нашелся): да, с ним можно делать, что хочешь. Как же я теперь сожалею, что в тот момент не приняла другой помысел: как он безмерно добр, да он пойдет на любую жертву из чувства, имя которому – настоящая любовь... Я бы не допустила многих ошибок…
Долгие годы, вплоть до крещения мужа, мы жили очень сложно. Как, собственно, и все, кто не знает Бога. Семья находилась на грани разрыва неоднократно. Причем, чаще всего виновны были обе стороны. Муж потом признавался: «Ты не давала мне «порулить», все делала сама. Как мужиком-то становиться? Вот и топал ногами». Хотя «топал ногами» - это условно. Он по-своему пытался спасти семью, «вразумляя» своими методами зарвавшуюся красавицу жену-журналисточку. То не позвонит с работы. То промолчит, когда мог бы что-то сказать. Да что там, разные методы были, и они имели воздействие. Но он НИКОГДА не оскорбил меня просто обидными словами или поведением, не повысил на меня – взбалмошную и своенравную барышню – голоса. В отличие от меня, не жалевшую ни сил, ни слов, ни эмоций для того, чтобы сорвать свою обиду, казавшуюся очень сильной, доказать свою правду и несостоятельность мужа-врача, получавшего довольно скромную зарплату, но приносившего в дом все – до копеечки…
А потом мы изменились резко. Оба. В один момент. После того, как муж принял крещение, мы обвенчались. И только лишь много лет спустя, когда стали в буквальном смысле одной плотью, как бы два в одном, и он, и я поняли - это было действие поддерживающей благодати, которую мы, вместо того, чтобы растрачивать бережно и с умом, израсходовали без оглядки, жадно и неразумно.
Хотя плоды были. Во-первых, мы почувствовали, что ответственны друг за друга. Во-вторых, мы, узнав, что аборт – грех, несмотря на возраст – а нам было почти по сорок – родили третьего ребенка. В-третьих, мы, конечно, наделали много глупостей, которые делают обычно неофиты, но все это пошло нам на пользу. В-четвертых, постепенно воцерковляясь, идя очень тернистым путем, мы все время искали «клей» для укрепления нашей хрупкой в этом безжалостном мире ячеечки – семьи…И нашли его. Это была заслуга моего мужа. Ценой неимоверных усилий он научил меня главному. Прощать и просить прощения…
Сказать, что мы были идеальной семьей, было бы нечестно. Парой мы были красивой, эффектной, хотя и не старались ничего для этого сделать. Даже уже будучи в годах, производили впечатление – многие не скрывали удивления, узнав, что мы не любовники, а супружеская пара. Муж – с бородой и красивыми усами, в тех же дымчатых очках, с длинными волосами и практически весь в джинсовом, и я – в каких-то копеечных очках (красиво очень смотрелись!), практически не накрашенная, одетая тоже в джинсовом стиле, ходили под руку, нас везде видели только вместе. Он всегда подавал мне руку, выходя из транспорта. Подавал пальто. Нежно, незаметно мог послать мне в маршрутке или каком-то другом публичном месте губами поцелуй - было неловко за многие такие жесты, и я злилась, а он не обращал на это внимания, только добродушно и снисходительно улыбался. Самые вкусные и лакомые кусочки – мне. Что бы жене не захотелось – без проблем! Мы ходили вместе на этюды. Если приходилось бывать в компании, танцевали только вдвоем. Причем он так красиво ухаживал за столом, что смотрели не на виновников торжества, а на нас! Он не давал мне носить тяжелые сумки. Не допускал до стирки. Сам готовил для собаки. Копать огородик – это только его дело, как и полив саженцев, обрезка винограда, деревьев. Когда я, вся из себя православная, ходила на клирос – читать, регентовать и исполнять другие «послушания» (хотя мое главное послушание тогда было – растить дитя, поддерживать огонь в домашнем очаге), он терпеливо нес другое послушание – держал на руках на службе нашу младшую, утирал ей носик, кормил. Перед исповедью я всегда его искренне просила: «Ну, скажи, какой у меня грех самый-самый? Тебе ж видней». Он каждый раз со своей неповторимо доброй улыбкой говорил: «Да ты – само совершенство, какие недостатки… Хотя у тебя есть такой мааааленький недостаточек…» Он очень деликатно мне сообщал об очередном единственном недостаточке, а я еще оставалась недовольна – не может быть, я же такая-рассякая. Потом, спустя годы, поняла: если посчитать эти все единственные, какая бы получилась некрасивая картина. Но как же нужно было любить… Даже тогда, когда мне пришла в голову мысль о «чистой жизни» - как брат с сестрой, он пошел и на это. А когда я заговорила о монашестве… Он и тут уступил: поехал в монастырь – за советом (правда, эту мою бредовую идею не дал совершить Господь – у нас была другая миссия). Ой, да сколько может сотворить злонравная жена… Но муж поступал терпеливо, никогда не рассчитывая на эффект или на благодарность. Он просто любил меня – как немощную бестолковую жену, как непослушное дитя….
В семье, уже несколько сокращенной, ведь старшие уже имели свои семьи, и с нами оставалась только младшая дочь, муж тоже старался сделать все возможное, чтобы не довести наши отношения до пожара, даже несмотря на мои попытки «рулить». Когда возникали споры, он реагировал очень своеобразно. И это, думаю, спасало от продолжения конфликта. Первое – он, после небольшой паузы – думаю, молился, а потом молча, с очень скорбным выражением лица уходил в свою комнату. Второе – буквально через несколько минут он подходил и говорил: «Зая, ты меня прости, грешного…» Я забывала все и, довольная, что все так быстро решилось, продолжала летать, делая свои дела.
А однажды, когда он в очередной раз подошел с этим «Зая, прости меня, грешного…», я, сама не понимая, что делаю, выпалила ему в ответ: «Это ты меня, если можешь, прости, это ж я виновата»…Ошарашенная произошедшим, я тогда быстро удалилась в свою комнату. Долго лежала на диванчике в обнимку сама с собой и… рыдала тихо, но сладко. Молилась за мужа, благодарила Господа. Каким же терпением Он его одарил… Сколько нужно было ждать, чтобы я произнесла эти заветные слова…Как долго он ждал этого момента… Но таки дождался… Как же радостно было не только мне, когда я первая летела к нему с этим: «Если можешь, прости. Я была так не права…» А он мне: «Бог простит, а я – так тем более!» Мы обнимались и продолжали жить.
Назвать последние месяцы нашей жизни с мужем трудными – значит, ничего не сказать… Он был болен. Причем, подозреваю, что, как врач, он знал об этом…Он не любил лечиться, только подлечивался – чтобы женушка не расстраивалась. Он устал. Газета, о создании которой он мечтал, которую мы тянули с ним до последнего вдвоем, с помощью Божией и помощью посылаемых Им людей, шла тяжело, и мы отдали ее во вновь созданную в нашем городе епархию. Муж стал избегать даже короткого общения с кем-либо, и даже с нами, домашними. Уверена – по любви к нам. Дабы мы не видели его таким. Несдержанным, поскольку болезнь давала о себе знать, и он не терпел ни малейшего шума. Не говоря об упреках и проч. Нелюбящим, т.к. сил уже не было ни на что. Слабым и беспомощным, ведь он на глазах терял силы – в доме ничего не мог делать, не говоря о длинных походах в магазин и проч. Даже когда в «скорой», которая, пугая на дороге прохожих сиреной, везла мужа, исколотого медбратом, по избитой дороге в реанимацию, и его шатало из стороны в сторону, а я попыталась его придержать за руку, он отвел ее и непривычно грубовато отрезал: «Не держи. Сам обойдусь». Чтобы не разжалобить жену. Чтобы она не расстроилась…
В реанимации, еще не зная, каким будет вердикт докторов, я открыла молитвослов, и это был канон «молебный при разлучении души от тела». Открыв во второй раз на перечислении грехов, все поняла, и бессильно заплакала. А врач, пришедший через несколько минут, и не скрывал ничего: «Шансов нет НИКАКИХ». «Умоляю, дайте проститься с мужем» - только-то и прошептала я…
Глаза смерти я видела уже дважды. А у мужа они становились такими постепенно, он даже не давал мне заглянуть в глаза. Но ТАКИМИ, как в день смерти, за несколько часов, я их еще не видела. Он, поняв, что я все вижу и могу еще больше страдать, резко сказал: «Ты не слышала, что сказал тебе доктор? Езжай домой, там дочь ждет…» «Может, священника?» - спросила я несмело, хотя он недавно исповедовался, накануне нас с ним соборовал батюшка. «Нет, утром, - сказал муж, отвернув лицо. – Зачем беспокоить людей…» Он, явно зная, что уже на исходе его жизнь, и тут проявил любовь…
Читая следующие строки, кто-то может просто усмехнуться. Но это было! Врач сказал, что муж не умер, а как бы уснул. Пальцы его правой руки, сложенные в крестном знамении, были теплыми. А на лице его была… улыбка. Мол, все хорошо, женушка. Я доволен, а ты даже и не вздумай страдать… Ведь все получилось, как договаривались…
Вроде уже окончена жизнь человека, сумевшего сделать в этой жизни не только то, чего шутливо требуют в миру: дом построил, дерево (сосеночку) посадил, детей вырастил. Даже жену неразумную воспитал… А нет, он и тут, за гробом, «постарался» ради жены. И на литургии гроб стоял, как она мечтала, когда с ним говорила о смерти. И под орехом он побыл, как договаривались – она ради дочки не хотела, чтобы гроб – что его, что ее - вносили в дом. Даже умер он «удобно» - в пятницу, а в воскресение, на Казанскую, его любимую икону Божией Матери, похоронили. Да и на кладбище нашелся хор певчих, которые красиво и печально спели «покойны» и проч. И заказную литургию жена смогла подавать каждый день, ставя свечи… Ведь сюда, в этот город, где есть храм с совершением каждодневного богослужения, несмотря на мои протесты, привез меня именно он. Как будто зная, что будет дальше и как.

…Живя с мужем, я раньше горделиво роптала: «Вот бы одной остаться, хоть ненадолго. Даже молитвы, мол, нет, и комната проходная… Все надоело…» Муж говорил: «По твоим святым молитвам Господь и приберет меня. Я ж, если ты первая уйдешь, без тебя не проживу и минуты. А еще ж дочку поднять нужно…» А теперь я одна. И не молитве себя посвятила. Ведь приходится делать все – воспитывать дочь, вести домашнее хозяйство, зарабатывать - за двоих. За себя и за мужа…
Одиночество – удел вдовы. Наказание? Скорее - вразумление. Если б можно было все вернуть, прожила б по-другому. Главное - не переча! Ведь только сейчас поняла, как во многом он – как глава семьи – был прав, как много претерпел из-за моей чрезмерной гордости и из-за своей же уступчивости. Теперь без конца прошу у мужа прощения, как только что вспомню: «Прости меня, если можешь, прости…» Ну зачем я его укоряла, что он не там дорогу перешел, ведь теперь сама тут хожу – так удобнее. Зачем я «пилила» его, что лампочки экономные купил – ведь теперь денег сколько экономлю на них. Зачем становилась на сторону дочки, когда отец ее вразумлял за лень и проч.? Ведь теперь это самое делаю я… А зачем ворчала, когда он молился по полтора часа по утрам: «Вот, фарисей, подолгу молишься, а родных не любишь». На что он отвечал: «Откуда тебе знать – о чем я сейчас прошу у Господа»… Ведь все, что он ни делал – корил кого-то, вразумлял, делал по любви… Сколько этих зачем, которых могло бы и не быть…
Страдаю от своей вины. Да, была «сотрудницей жизни» или «потрудилицей и сослужебницей», как называли в старину добрую жену, старалась изо всех сил. Но, хоть и незаметно, все время стояла «у руля». Гордая и неприступная, при этом с видом великомученицы… Не сомневаюсь: муж меня простил. Еще здесь, на земле. За все. Ведь любил. А еще научил любить и свою бестолковую, гордую, но такую любимую и дорогую половинку… Прошу и Господа, вспоминая какой-то грех мужа: «Прости его, ведь он ТАК любил Тебя, даже до последнего издыхания своего исповедовал Тя!»

Вот так Господь учит гордых – жить и молиться. Как же жаль, что не видать плодов этого моего искреннего и такого настоящего покаяния! Хотя, почему их нет? Они есть, иначе я все это и не написала бы. Только вот, к сожалению, плоды-то запоздалые, и достались они такой дорогой ценой…
***
Ты еси Пастырь Добрый, взыщи мене агнца, и заблуждшаго да не презриши мене.
Ответить Пред. темаСлед. тема
Для отправки ответа, комментария или отзыва вам необходимо авторизоваться
  • Похожие темы
    Ответы
    Просмотры
    Последнее сообщение
  • Для душевной пользы (комментарии)
    Георг » » в форуме Книжный мир
    61 Ответы
    92525 Просмотры
    Последнее сообщение Кира
  • Скорость чтения
    Ольгуша » » в форуме Воспитание детей
    15 Ответы
    18840 Просмотры
    Последнее сообщение Олександр
  • Программа для чтения книг
    Калинушка » » в форуме Компьютерный раздел
    25 Ответы
    22865 Просмотры
    Последнее сообщение Калинушка
  • Перешедшие, нашедшие Православие (для чтения)
    Irina2 » » в форуме События
    29 Ответы
    27409 Просмотры
    Последнее сообщение Агидель
  • Рождественские чтения 2012 год. Интернет-секция.
    Юлия.ortox » » в форуме События
    1 Ответы
    15534 Просмотры
    Последнее сообщение Юлия.ortox

Вернуться в «Книжный мир»